Название: Любимый пациент
Автор: lisunya
Бета: увы, нету
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Рейтинг: R (см. «Предупреждения»)
Жанр: AU, юмор (по крайней мере, претензия на него) и в определенной мере Hurt/comfort
Размер: мини
Статус: закончен
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: 1) автор ни разу ни врач, поэтому возможны неточности и нестыковки в медицинских терминах; 2) присутствуют нецензурные выражения и обесцененная лексика; 3) употребляются посторонние предметы в сексуальных целях.
Саммари: Дж. Стилински был у Дерека первым…
читать дальшеДж. Стилински был у Дерека первым. В общем, ничего удивительного, что Дерек нервничал и, как любил говаривать его старый профессор, «излишне грешил телодвижениями». Юный Стилински (еще более юный, чем сам Хейл) тоже спокойствие демонстрировать не желал: его задница явно страдала повышенной вертлявостью, из-за чего страдать приходилось уже Дереку, потому что вставить ну никак не получалось.
На пятой минуте Хейлу наконец надоело воевать с уже порядком поднадоевшим ему задом и он перевернул Стилински к себе лицом.
– Слушай сюда, малек. Если не прекратишь вертеться – я ночью обернусь большим черным волком, залезу к тебе в окно и перегрызу тебе горло. Зубами.
Мальчишка испуганно замер. И интерн Дерек Хейл, удовлетворенно улыбнувшись, с преогромнейшим удовлетворением поставил наконец-то свой первый укол вживую.
***
Удовлетворенно улыбался он еще пару дней. А вечером третьего в больницу снова доставили Дж. Стилински. С пневмонией.
– Я не понимаю почему у него окно оказалось открыто, – причитала белая, как Белоснежка из той дурацкой сказки миссис Стилински, судорожно стискивая горячую ладошку сына. – Я же сама вечером закрывала. Ей-богу, доктор, оно было закрыто! А сегодня с утра – настежь. А Джи что-то бредит про волков…
На этот раз это был не его пациент. Дерек слышал, как доктор Норрингс обсуждал диагноз с Мелиссой МакКолл: у пацана была аспирационная пневмония. Интернам такое лечить не доверяли. Дерек и сам бы за такой диагноз не взялся. По крайней мере, пока выбор есть. Врачи не зря не рисковали делать позитивные прогнозы. Дерек тоже понимал, что шансы у мальчишки не велики. Но до Рождества оставалось всего два дня и Хейлу отчаянно хотелось верить в чудо.
После окончания смены он выпил кофе в больничной кафешке, не торопясь принял душ, поболтал с дежурной медсестрой в приемном покое… Домой почему-то совсем не тянуло. Тянуло в пульмонологию. Желание шкрябало когтями где-то в грудной клетке. Не в легких, нет. Скорей возле сердца. И Дерек решился.
Миссис Стилински спит на кушетке в углу, да так крепко, что Хейл уверен: тут без успокоительного от сестры Доррис не обошлось. А вот мальчонка, стоит Хейлу подойти поближе, вдруг приоткрывает глаза.
– Ты… окно, да? А дома я… окно… но ты… кхгра-кхгра-кхгра! – мальчишку сотрясает приступ жуткого кашля.
Дерек прикладывает ладонь к детскому лобику, хотя с куда большим желанием он бы сейчас заткнул ему рот. И выбил самому себе зубы, чтоб в следующий раз неповадно было подкидывать бесшабашной малышне идеи вроде ловли «больших черных волков» под открытыми окнами посреди зимы.
– Отдыхай лучше. И никаких больше открытых окон. Ну, хотя бы по холоду. Иначе больше не приду, слышь? И волка не покажу. Вот поправишься – тогда и будет тебе волк. Понял? А пока делай всё, что дядя Норрингс говорит.
– Грудь… больно…
– Знаю, что больно. Но это пройдет, точно тебе говорю. И всё у тебя будет хорошо, – обещает Хейл.
Когда Стилински выписывают из больницы – с больничных коридоров уже успевает исчезнуть праздничная рождественская атрибутика. Но в день выписки мальчишка всё равно получает рождественский подарок – большого черного волка. Плюшевого.
***
В следующий раз Дерек видит Дж. Стилински только через пару лет. Но узнает сразу же. По плюшевому волку. И переполненным болью глазам.
– Там мама… Папа ушел, а я тут… И никто не подходит. А мама… Она заболела, да? Ты ее вылечишь? Я тоже тебе волка подарю, если ты ее вылечишь. Или зайца. Я куплю тебе зайца! У меня в копилке много денежек, на зайца точно должно хватить! Только маму… Пожалуйста…
Дерек молча треплет мальчишку по и без того уже растрепанным волосам и отправляется узнавать в какое отделение положили миссис Стилински.
Он возвращается только спустя полчаса и протягивает мальчишке шоколадку из больничного автомата. Дерек где-то слышал, что все дети любят сладкое. Это должно помочь. Наверное.
Пацан берет шоколадку. И сдвигается, освобождая место рядом. Так они и сидят до прихода мистера Стилински: вжавшись в бока плюшевого волка. Молча. Потому что Дерек теперь не интерн, он повидал уже достаточно больных, чтобы больше не верить в рождественские чудеса. Так что на этот раз Хейл малому ничего не обещает.
***
Теперь у Стилински новая стрижка. И новое имя. Как по мнению Дерека, так новое еще более дурацкое, чем прежнее. Ну да черт с ним, Стайлз так Стайлз. Всё равно он не его пациент. Так что пусть с его СДВГ разбирается Мортенсенн. А Дерек в его сторону даже смотреть не будет. И приближаться к нему тоже. А что они в одно и тоже время в аптеке оказались, так Дерек не виноват, что Стилински заявились сюда с рецептом сразу же по окончанию приема у Мортенсенна. И очередь им Хейл уступать не намерен. В конце концов, аскорбиновая кислота ему нужнее, чем Стилински его… Что там ему выписали?
– Риталин? Знаете, шериф, это, конечно, не мое дело, но у этого препарата очень большой риск привыкания. А учитывая, что вы всё время на дежурствах и контролировать его прием не сможете… Может, стоит сменить?
– Вы думаете, доктор Хейл?
– Нет, дело, конечно, ваше. Но мне кажется, что… Стайлзу… вполне подойдет и аддерол.
Через неделю Стилински привозят в больницу с передозировкой, и Хейл не знает для чего именно ему хвататься за голову: чтобы погладить себя за предусмотрительность или чтоб вырвать пару клоков волос. Лучше тех, которые успели поседеть из-за этого придурка.
Пацан дрожит и дышит так, будто только что отмахал стометровку на время. Он толком не может объяснить, что случилось, как именно случайно у него вот так получилось – но Дереку некогда разбираться: дело явно идет к судорогам.
– Я же лично прописал способ приема таблеток. Куда ты дел мою инструкцию?
– Она в джинсах.
– А джинсы где?
– Ну… Понимаешь…
– Еще нет, но очень хочу.
– Они постирались. Меня Джексон толкнул. Потому что я смотрел на Лидию. И этот козел меня прямо в лужу, прикинь? А лужа, она ж грязная. И джинсы после нее тоже. И я их постирал. Не мог же я ходить в грязных джинсах.
– А карманы не проверил.
– Знаешь, Дерек…
– Доктор Хейл.
– Да ладно тебе, чувак, я ж те жизнью обязан.
– Даже дважды, Стайлз. Потому что если бы это был передоз риталином – мы б тебя точно откачать не успели.
– О, так ты мой ангел-хранитель. Не, лучше так: ангел-лечитель. Нравится, а?
– Просто заткнись.
– Ой, да не стесняйся ты так! Спасенный пациент желает выразить тебе благодарность. Разве не за это ты любишь свою работу?
– Нет. Больше всего я люблю свою работу за неограниченный доступ к лейкопластырю.
– А заче… Э-ээ-эммм… Угрх… У-у-у-у!
– Кормят тебя всё равно внутривенно. Так что полежи пока так.
В день, когда выписывают младшего Стилински – да ладно уж, Стайлза, Дерек ведь и вправду спас ему жизнь, так чего уж там – у шерифа Бейкон-Хиллс случается очередное ЧП на работе. Стайлз порывается ехать домой на такси (он ненавидит больницы и не желает проводить здесь ни одной лишней минуты), но Дерека всё равно никто и нигде не ждет, так почему бы не сделать доброе дело?
Или не совсем доброе. Потому что по пути Хейл покупает на заправке черный маркер и на всех более-менее подходящих поверхностях шерифского дома: на дверце холодильника, белом кафеле ванной, на крышке ноута да и на экране телика заодно – тщательно прописывает дозировку и способ приема аддерола.
– А теперь стирай, пока твой отец не посадил меня за мелкое хулиганство. Будем считать, что так ты проявляешь благодарность, спасенный пациент. А пока стираешь – заучивай.
***
Затем Стилински забыл поменять летнюю резину на зимнюю – и заработал сотрясение мозга. «Потому что мозгов не хватило, чтоб хотя бы пристегнуться! И убери ноут немедленно. Какая буква в словосочетании «полный покой» тебе незнакома, Стайлз? Так основные буквы я тебе сейчас напомню: «хэ», «эр», потом «е» и «эн» на конце. И всё это тебе вместо интернета и болтовни со Скоттом по мобильнику».
Потом был перелом ноги на тренировке по лакроссу. И Дерек сорвался на работу среди ночи (хотя до собственной смены оставалось всего пару часов), чтобы лично наложить шину.
Потом был приступ идиотизма, во время которого Стайлз умудрился, прыгая по кровати – «Это был Чемпионат штата по прыжкам на батуте, чувак! В масштабе отдельно взятой спальни» – головой сбить полку и до крови рассечь себе бровь. Правда, на этот раз обошлось без сотрясения. «Конечно, чему тут сотрясаться-то? Все ж мозги еще прошлый раз вышибло под чистую». Так что Дерек консультирует шерифа по телефону и позволяет наложить швы дежурному врачу. В конце концов, может он хотя бы на годовщину смерти своей семьи побыть один и не мчаться сломя голову к этому идиоту? Впрочем, наверное, себе-то самому можно признаться, что с гораздо большим удовольствием он бы помчался в этот день к «этому идиоту», а не торчал бы посреди городского кладбища под срывающимся дождем. И даже хорошо, что в этот день Стилински напомнили ему, что он всё-таки кому-то нужен. Именно он. Стайлз ведь без него точно долго не протянет. С его-то любовью коллекционировать синяки и ссадины, впутываясь во всевозможные истории. А шериф слишком мягок, когда дело касается сына, особенно, когда тот болеет. Так что, пожалуй, хватит торчать под дождем – ну кому теперь от этого польза-то? – лучше по пути домой всё же заехать проверить «любимого» пациента.
После приступа идиотизма следует приступ аппендицита в выпускном классе. У Дерека сорвалось свидание с терапевтом-блондинчиком из отделения спортивной терапии, потому что шериф позвонил за пять минут «до спальни» и, смущаясь, начал бормотать что-то про то, что Стайлз, «он вообще-то не настолько плохо готовит, чтоб у него от собственной стряпни так животик-то прихватило. Вы б, док, заехали, глянули, а? А то к больницам-то его отношение вы ж знаете. А вот вы ему нравитесь. К тому же меня он волновать ни за что не станет, а вам еще, может, и признается». Стайлз признаётся ему, что «прихватило» означает «жутко болит вот тут, чувак» уже когда дело доходит до симптома Хорна (и Хейл благодарит Бога, что хотя бы страх за «самое дорогое» заставил этого идиота честно сказать, что и где болит).
Отдельным видом головной боли для Хейла были анализы Стайлза, которые тот еще ни разу не смог нормально сдать с первого раза. Вот, например, он никогда не забудет, как Стилински притащил в стаканчике для анализа мочи папин виски. А ведь до этого момента Дерек искренне смеялся над анекдотом про пациентку, принесшую на анализ яблочный сок («А что же я тогда сыну в школу дала?»). Смеяться над шерифом было неудобно. Наоборот, ему бы стоило искренне сочувствовать. И Дерек сочувствовал. Но не улыбаться при виде старшего офицера полиции Бейкон-Хиллс просто не мог. Ну, он ведь всё-таки человек, а не сказочное сверхсущество. Поэтому на ближайшие полгода Хейл решил отказаться от визитов в дом шерифа. Ну, так, на всякий случай…
Но за пару недель до своего выпускного бала Стилински заявляется в больницу сам.
***
Дерек как раз собирается домой. Где его опять никто не ждет. Его уже много лет, с того самого злополучного пожара из-за неисправной электропроводки, никто не ждет. Наверно, стоит уже кого-то завести. Нет, не собаку, животное жалко: Дерек ведь самого себя регулярно кормить и выгуливать забывает, каково ж бедному псу придется? Но, может, завести дружка? Не слишком манерного, но кого-нибудь побойчее. Из тех, которым и «самому не скучно». Чтоб готовил ему ужин и болтал за столом вместо телика.
Хейл досадливо кривится. Подобные мысли в последнее время одолевали все чаще. Может, от того что на примете появился кандидат? Да нет, бред это всё. Недотрах, спермотоксикоз и что там еще бывает от недостатка нормального питания и человеческого общения? Ну, а еще не высыпается он. Потому и лезут в голову всякие «гениальные идеи» в духе Стайлза.
С самим Стайлзом заодно.
Только тот ведь пацан еще. Не малолетка, конечно, вон и водительские права уже есть, и органайзер ему Дерек на 16-летие дарил. И за яйца его щупал, пока симптом Хорна устанавливал. Заодно и член рассмотреть довелось. И rаdix pеnis, и cоrpus pеnis, и даже glans pеnis от его внимания не ускользнули. Так что да, определенно вырос мальчишка.
Но всё равно не дорос.
Тут со взрослыми ответственными парнями, серьезными во всех отношениях, эти самые отношения наладить не получается. Потому что работа. График ненормированный. Характер не сахар. Да и комплексов, пожалуй, хватает, кто ж счаз без них?
А, может, в серьезности-то всё и дело? Может, кого повеселей ему надо? Побеззаботнее. Этакого наивного и еще верящего в сказки про то, как чудовищ можно расколдовать поцелуем. И при этом уже умеющего готовить. Те обеды, что Стайлз ему таскает в благодарность за очередное «спасение», очень даже ничего! И болтает он… достаточно. Больше точно не надо. Правда, в комплекте со Стайлзом еще идет шериф… Но не убьет же он Дерека… Сразу. По крайней мере, не должен. Дерек ведь, если разобраться, он хороший, столько раз его сыну жизнь спасал.
А вот, кстати, и сын. Легок на помине. Забился в уголок приемного покоя и пытается слиться со стеночкой. Хейл его, пожалуй, и не заметил бы, скользнул взглядом и уже почти шагнул за порог, но тут – точно как десять лет назад, в ту злополучную стайлзову пневмонию – что-то вдруг шкрябнуло его когтями где-то в грудной клетке. И он безошибочно, внутренней чуйкой какой-то, почти звериным чутьем определил в серой фигурке с низко надвинутым на глаза капюшоном и с походкой пингвина единственного и неповторимого Стайлза Стилински.
А что это мы мнемся в сторонке? Ну точно: на приеме Мелисса, мать лучшего друга. Видно ждет, пока кончится ее смена. Ну да, ждешь ты всегда до последнего. А вот меня дома никто не ждет. Как всегда. Ну что, Хейл, очередное доброе дело во имя прекрасного Стайлза?
– Если ты здесь не для того, чтоб пригласить меня на свидание – тогда бегом в смотровую. Пятая, кажется, как раз свободна. Я сейчас халат накину и приду.
Вот тут-то первый симптом и определился: Стайлз смолчал. Никогда до этого не перемалчивал – и вдруг смолчал. Потупился еще больше и медлененько так, потихонечку побрел в смотровую. На пингвинью походку, впрочем, сейчас не сбивался, старался держать осанку, но видно было даже непрофессиональным глазом, что это стоит ему определенных усилий.
Дерек вздохнул. Тут и без осмотра, пожалуй, всё ясно. К Мелиссе обращаться стесняется (знает, что та может отцу проболтаться, исключительно с добрыми намерениями, конечно), походка эта странная да еще и двух слов связать не может. Точно вырос пацан. Кто там у нас сегодня дежурит в венерологии? Кажись, потребуется консультация.
Нет, такого Дерек точно не ожидал! Ну, то есть проблемное место он определил почти точно (недотянул чуток), но вот источник проблемы!
– Что-что ты сделал с мячиком для лакросса?
– Понимаешь, тренер всё время мне этим грозит. И я подумал, если буду знать как оно на самом деле, ну, чего точно стоит ждать… Может, оно и не так плохо, как он грозится? И тогда я стану меньше нервничать. Стану меньше нервничать – буду лучше играть. Буду лучше играть – тренер перестанет…
– Довольно! Ход мысли я, в принципе, понял. Он очень извращенный – во всех смыслах этого слова – но я его понял. Но… Должен же ты был подумать, как будешь этот чертов мячик потом вытаскивать?
– Я одел его в презерватив…
– Ну слава богу! Хоть об инфекциях беспокоиться не придется. Хотя на анализы я тебя всё равно отправлю: для профилактики. Чтоб неповадно было себе в зад всякую дрянь совать.
– Почему дрянь? – Стайлз даже обиделся. – Хороший мячик, фирменный. Я его у Джексона спер. То есть не совсем спер, я честно собирался вернуть. Это, кстати, еще одна мотивация: он же эти мячики перед тренировкой целовать любит, типа на удачу. Представляешь как было бы прикольно…
– Хватит. Твоими фантазиями я сыт по горло. Снимай штаны и животом на кушетку.
Стайлз вздыхает: жаль, что Дерек оборвал его на полуслове, тем более что больше-то особо ни с кем и не поделишься, а его распирает прям всего. Особенно в одном определенном месте. Так что, пожалуй, добрый доктор прав, лучше прилечь и пусть тот уже вытащит из него эту штуку.
Дерек придвинул поближе тележку с инструментами, отобрал в сторонку те, которые могут пригодиться, натянул перчатки и попытался не хмуриться так сильно, а то лоб уже болеть начинает. Но не хмуриться не получается. Вот ведь идиот малолетний! Вырос он, как же! Засунуть в задницу мячик для лакросса! Хоть бы с пинг-понга начал.
С другой стороны – Дерек бросает быстрый взгляд на филейные прелести Стайлза, тот как раз, видимо желая помочь, без лишних просьб сам, по собственной инициативе руками развел себе половинки – нет, не такой идиот. Немного поменьше. Вот, к примеру, в презик умудрился свой мячик засунуть. Каким невероятным макаром у него это получилось, Дерек ума не приложит. Но ведь вышло же как-то. И это хорошо: во-первых, латекс отлично скользит, во-вторых, его легче подцепить зажимом, потому как если бы пришлось надрезать сам мячик – дело рисковало бы затянуться.
А еще пару баллов Дерек готов засчитать Стилински за разработанный анус. Ведь судя по тому, что микротрещин вокруг сфинктера невооруженным глазом не видно – Стайлз сначала разработал проход, даже смазал, пожалуй, и только потом…
– Какой же ты всё-таки идиот, – уже не зло, а как-то немного обреченно бормочет себе под нос Дерек и почти со злорадством вставляет в проход расширитель. – Всё, руки можешь убрать.
– А чем тогда еще заняться?
– Лежи и думай о Родине.
– Не, чувак, я не настолько извращенец, чтоб думать о Родине в такую минуту. И вообще, мне сейчас только о попах думается. Ты, кстати, в курсе, что ягодицы есть только у людей? Я в гугле вычитал, пока сюда на автобусе тащился, машину ж стоя не поведешь. Так вот, у четвероногих животных, оказывается, не ягодицы, а просто задняя четверть туши. Плюс к этому из всех видов приматов, которые обитают сейчас на старушке Земле, только человек может похвастаться округлой, неизменно выступающей попой. Каково?
– Стайлз, мне плевать.
– То есть тебе всё равно, что нашей попе 3-4 миллиона лет?! Потому что она сформировалась только в золотом веке australopitecus каком-то…
– Твоей попе явно меньше. С нее еще даже детский пушок не сошел.
– С чего ты взял, что он детский? Ты его даже не тро-о-о… ой.
Дерек сдавливает ладонь чуть сильнее, стараясь не думать о том, как удобно легла в его руку стайлзова «половинка».
И это, кстати, тянет на домогательства. Так что хватит лапать несовершеннолетнего пациента, Хейл, и давай займись делом. «Я просто хотел, чтоб он заткнулся», – пытается оправдаться перед внутренним голосом Дерек. Заранее зная, что ни черта у него не выйдет. Потому что его внутренний голос честнее, чем он. И этот голос давно намекает ему… «Всё, хватит. Просто вытащи этот гребанный мячик и выставь его отсюда, пока ты ему массаж простаты устроить не решил».
– Лежи молча, Стайлз. Пожалуйста.
Это почти невероятно, но мальчишка и впрямь умолкает. Похоже Дерек нашел отличный, во всех смыслах просто великолепный способ заткнуть неугомонного Стайлза. Во всех смыслах – кроме одного: как сказал один его пациент-эмигрант, за совращение несовершеннолетних – это статья, а не тост.
Хейл решительно отбрасывает в сторону лишние мысли и сосредотачивается на деле. Сначала он осторожно пробует дотянуться до мячика пальцем, намечая расстояние, на которое тот «убежал» от хозяина. В конце концов, у него пальцы длиннее, чем у Стайлза, может, получится нащупать… Нет, всё-таки далеко, зараза, придется взять зажим подлиннее.
Стайлз молчит. Только учащенно дышит. Дерек бы решил, что он боится – боли, последствий, что кто-то узнает – наверное, даже попытался б успокоить, ляпнул бы что-нибудь… почти ласковое… Если б не позволил себе скользнуть взглядом на стайлзов член. Который как раз колом стоит.
«Это обычная физиологическая реакция, Хейл. Просто реакция», – пытается успокоить он себя. Но сам на эту реакцию реагирует вполне определенно.
Дерек стискивает зубы и берется за дело всерьез, пытаясь дотянуться до пупырчатого – мать твою, он еще и с пупырышками презик выбрал! – шарика. Несмотря на долгие приготовления, сам процесс не занимает и тридцати секунд. Правда, у самого сфинктера мячик чуток тормозит, Дерек даже пару секунд беспокоится, что презерватив сейчас порвется и мяч придется ловит по-новой и таки надрезать – но в следующий момент с приятным дерекову уху чмоком шарик выскальзывает наружу. «Хм, хорошая всё-таки резинка, крепкая. Надо будет как-нибудь поинтересоваться маркой», – думает Хейл и, не в силах сдержаться, осторожно проводит по мягким стеночкам сфинктера. Те легко поддаются под пальцами, словно приглашая заглянуть внутрь, поглубже. «Пожалуй, в него сейчас сразу три пальца войдет». В ответ Стайлз лишь жалобно взвизгивает.
И пытается насадиться на дерековы пальцы.
У Хейла мутнеет в глазах. Не осознавая – а по правде, даже не желая осознавать – что он сейчас творит, Дерек стаскивает дурацкую перчатку и наживую скользит всё-таки двумя пальцами внутрь, нащупывает простату – чтобы парой движений, отточенных за долгие ночи в одинокой кровати, наконец довести Стайлза до оргазма.
Мать твою!
К черту шерифа, он теперь сам застрелится. Иначе сегодня же вечером ему придется дрочить на эту картинку. Потому что он хочет дрочить именно на эту картинку. На Стайлза, кончившего без рук, только от его, Дерека, прикосновений.
И это хреново.
– Это офигенно. Это просто охренительно офигенно, чува-а-ак. Если ты б знал, как я об этом мечтал. Со своего первого «мокрого» сна мечтал. Хотя ты, наверное, сейчас скажешь, что это всё «случайно» и «просто так вышло». И что нам стоит забыть об этом «инциденте». Поэтому пока ты не начала забывать, я воспользуюсь тем, что нахожусь сейчас в невменяемом состоянии – и скажу тебе наконец…
– Стайлз, заткнись.
– Ну почему-у-у-у?!! Почему вечно «Стайлз, заткнись»? Почему я должен делать вид, что не замечаю как ты в последнее время смотришь на меня? Как ты пытаешься меня избегать, прикрываясь моим отцом? Как задерживаешь руку дольше положенного…
– Хватит, Стайлз.
– И почему ты делаешь вид, что не замечаешь как я смотрю на тебя?
Дерек разворачивается и молча выходит из смотровой.
Это не Стайлз, это он идиот. Законченный и набитый.
И одинокий.
У него в голове одни сплошные отговорки.
Но в его сердце – один Стайлз. И сердцу на отговорки плевать. Сердце догадывалось с самого начала.
Сначала было беспокойство за шестилетнего мальчишку, из-за его, Дерека, дури умудрившегося заболеть пневмонией. Нет, «сначала» было раньше. И это был просто какой-то чертов импринтинг! Из-за которого он вдруг решил произвести на незнакомого мальчишку впечатление, прикинувшись большим черным волком. А потом были еще беспокойство, забота, симпатия… Плюшевые подношения. Он сам вел себя как шестилетний мальчишка, который пытается выпендриться, а потом задобрить понравившуюся девочку.
Вот только ему понравился мальчик.
Сначала просто как человек.
Это как пациент Стайлз его раздражал, выбешивал просто. А как человек – сначала еще маленький, но уже очень смелый и сильный – он ему всегда нравился.
Потом понравился как друг.
Потом мальчишка вырос.
И вся беда в том, что дело как раз не в сексе. Если б он просто хотел его трахнуть, Дерек спокойненько записался бы к психотерапевту и колол бы себе декапептил. Потому что он всё-таки врач, и сам знает, что педофилия – это болезнь и ее надо лечить.
Но ему-то как раз нужен не секс. Ну, то есть Стайлз его возбуждает, чего греха таить, но Дерек готов подождать. Он даже хочет подождать. Ради самого Стайлза. Потому что когда любишь – интересы любимого ставишь выше своих, так мама говорила.
А еще: когда любишь – не можешь позволить любимому уйти.
«Он сказал, что приехал на автобусе. Значит, либо торчит на остановке, либо поплелся пешком. В любом случае, на своей «малышке» я быстро его догоню. Или подожду у дома. Рано или поздно он же вернется домой? И если повезет, то шериф сегодня будет на дежурстве…»
Додумать Дерек не успевает: возле его Camaro стоит Стайлз – так что додумывать уже ничего и не надо.
Надо просто сказать:
– Если ты здесь не для того, чтоб пригласить меня на свидание…
– Ночью обернешься большим черным волком, залезешь ко мне в окно и перегрызешь мне горло зубами?
– В окно – это, конечно, идея. А вот на счет зубов… По-моему, массаж простаты тебе понравился больше.
***
Дерек у Стайлза первый. Первый, с кем Стайлз идет на свидание. С кем заводит отношения. Первый, с кем Стайлз намерен дойти до конца, забив уже «гол в те самые ворота». Чтобы потом «забивать голы» каждую ночь. Каждую ночь, проведенную вместе.
При этом Стайлз почти не нервничает и совсем не боится. Может, он слишком наивный. Может, дело в том, что он до сих верит в сказки про то, как чудовищ можно расколдовать поцелуем. Или потому что ему глубоко плевать на все комплексы и закидоны Хейла – он любит его целиком, со всеми его «недостатками», несмотря на то, что большую часть времени тот ведет себя, как мрачный черный волк. Плевать. Это его волк. Он заманил его открытым окном. Приманил вкусными обедами и приручил ласковым словом.
Потому что влюбился с первой секунды.
Сначала это была любовь детская – любовь к сказочному герою. Своему личному. Немного страшному, но жутко крутому.
Потом подростковая, когда Стайлз ревновал Хейла к каждому столбу, и любовь по пятьдесят раз на дню сменялась ненавистью, а потом возвращалась обратно. И он не знал любовь ли это вообще. Знал только, что готов рассечь себе голову полкой, лишь бы объект желаний оказался рядом.
Потом была просто любовь… Когда стало, в принципе, пофиг какая она там и как выражается. Главное – чтобы взаимная. И пусть Дерек пока сомневается, но Стайлз точно знает, что всё у них будет хорошо.
И хоть до секса – ну того, «взрослого» – у них еще не дошло, но и там Стайлз нервничать и бояться не собирается. В конце концов, это ведь Дерек. Стайлз ему столько раз жизнь собственную доверял – неужели не доверит свою задницу?
Автор: lisunya
Бета: увы, нету
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински
Рейтинг: R (см. «Предупреждения»)
Жанр: AU, юмор (по крайней мере, претензия на него) и в определенной мере Hurt/comfort
Размер: мини
Статус: закончен
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: 1) автор ни разу ни врач, поэтому возможны неточности и нестыковки в медицинских терминах; 2) присутствуют нецензурные выражения и обесцененная лексика; 3) употребляются посторонние предметы в сексуальных целях.
Саммари: Дж. Стилински был у Дерека первым…
читать дальшеДж. Стилински был у Дерека первым. В общем, ничего удивительного, что Дерек нервничал и, как любил говаривать его старый профессор, «излишне грешил телодвижениями». Юный Стилински (еще более юный, чем сам Хейл) тоже спокойствие демонстрировать не желал: его задница явно страдала повышенной вертлявостью, из-за чего страдать приходилось уже Дереку, потому что вставить ну никак не получалось.
На пятой минуте Хейлу наконец надоело воевать с уже порядком поднадоевшим ему задом и он перевернул Стилински к себе лицом.
– Слушай сюда, малек. Если не прекратишь вертеться – я ночью обернусь большим черным волком, залезу к тебе в окно и перегрызу тебе горло. Зубами.
Мальчишка испуганно замер. И интерн Дерек Хейл, удовлетворенно улыбнувшись, с преогромнейшим удовлетворением поставил наконец-то свой первый укол вживую.
***
Удовлетворенно улыбался он еще пару дней. А вечером третьего в больницу снова доставили Дж. Стилински. С пневмонией.
– Я не понимаю почему у него окно оказалось открыто, – причитала белая, как Белоснежка из той дурацкой сказки миссис Стилински, судорожно стискивая горячую ладошку сына. – Я же сама вечером закрывала. Ей-богу, доктор, оно было закрыто! А сегодня с утра – настежь. А Джи что-то бредит про волков…
На этот раз это был не его пациент. Дерек слышал, как доктор Норрингс обсуждал диагноз с Мелиссой МакКолл: у пацана была аспирационная пневмония. Интернам такое лечить не доверяли. Дерек и сам бы за такой диагноз не взялся. По крайней мере, пока выбор есть. Врачи не зря не рисковали делать позитивные прогнозы. Дерек тоже понимал, что шансы у мальчишки не велики. Но до Рождества оставалось всего два дня и Хейлу отчаянно хотелось верить в чудо.
После окончания смены он выпил кофе в больничной кафешке, не торопясь принял душ, поболтал с дежурной медсестрой в приемном покое… Домой почему-то совсем не тянуло. Тянуло в пульмонологию. Желание шкрябало когтями где-то в грудной клетке. Не в легких, нет. Скорей возле сердца. И Дерек решился.
Миссис Стилински спит на кушетке в углу, да так крепко, что Хейл уверен: тут без успокоительного от сестры Доррис не обошлось. А вот мальчонка, стоит Хейлу подойти поближе, вдруг приоткрывает глаза.
– Ты… окно, да? А дома я… окно… но ты… кхгра-кхгра-кхгра! – мальчишку сотрясает приступ жуткого кашля.
Дерек прикладывает ладонь к детскому лобику, хотя с куда большим желанием он бы сейчас заткнул ему рот. И выбил самому себе зубы, чтоб в следующий раз неповадно было подкидывать бесшабашной малышне идеи вроде ловли «больших черных волков» под открытыми окнами посреди зимы.
– Отдыхай лучше. И никаких больше открытых окон. Ну, хотя бы по холоду. Иначе больше не приду, слышь? И волка не покажу. Вот поправишься – тогда и будет тебе волк. Понял? А пока делай всё, что дядя Норрингс говорит.
– Грудь… больно…
– Знаю, что больно. Но это пройдет, точно тебе говорю. И всё у тебя будет хорошо, – обещает Хейл.
Когда Стилински выписывают из больницы – с больничных коридоров уже успевает исчезнуть праздничная рождественская атрибутика. Но в день выписки мальчишка всё равно получает рождественский подарок – большого черного волка. Плюшевого.
***
В следующий раз Дерек видит Дж. Стилински только через пару лет. Но узнает сразу же. По плюшевому волку. И переполненным болью глазам.
– Там мама… Папа ушел, а я тут… И никто не подходит. А мама… Она заболела, да? Ты ее вылечишь? Я тоже тебе волка подарю, если ты ее вылечишь. Или зайца. Я куплю тебе зайца! У меня в копилке много денежек, на зайца точно должно хватить! Только маму… Пожалуйста…
Дерек молча треплет мальчишку по и без того уже растрепанным волосам и отправляется узнавать в какое отделение положили миссис Стилински.
Он возвращается только спустя полчаса и протягивает мальчишке шоколадку из больничного автомата. Дерек где-то слышал, что все дети любят сладкое. Это должно помочь. Наверное.
Пацан берет шоколадку. И сдвигается, освобождая место рядом. Так они и сидят до прихода мистера Стилински: вжавшись в бока плюшевого волка. Молча. Потому что Дерек теперь не интерн, он повидал уже достаточно больных, чтобы больше не верить в рождественские чудеса. Так что на этот раз Хейл малому ничего не обещает.
***
Теперь у Стилински новая стрижка. И новое имя. Как по мнению Дерека, так новое еще более дурацкое, чем прежнее. Ну да черт с ним, Стайлз так Стайлз. Всё равно он не его пациент. Так что пусть с его СДВГ разбирается Мортенсенн. А Дерек в его сторону даже смотреть не будет. И приближаться к нему тоже. А что они в одно и тоже время в аптеке оказались, так Дерек не виноват, что Стилински заявились сюда с рецептом сразу же по окончанию приема у Мортенсенна. И очередь им Хейл уступать не намерен. В конце концов, аскорбиновая кислота ему нужнее, чем Стилински его… Что там ему выписали?
– Риталин? Знаете, шериф, это, конечно, не мое дело, но у этого препарата очень большой риск привыкания. А учитывая, что вы всё время на дежурствах и контролировать его прием не сможете… Может, стоит сменить?
– Вы думаете, доктор Хейл?
– Нет, дело, конечно, ваше. Но мне кажется, что… Стайлзу… вполне подойдет и аддерол.
Через неделю Стилински привозят в больницу с передозировкой, и Хейл не знает для чего именно ему хвататься за голову: чтобы погладить себя за предусмотрительность или чтоб вырвать пару клоков волос. Лучше тех, которые успели поседеть из-за этого придурка.
Пацан дрожит и дышит так, будто только что отмахал стометровку на время. Он толком не может объяснить, что случилось, как именно случайно у него вот так получилось – но Дереку некогда разбираться: дело явно идет к судорогам.
– Я же лично прописал способ приема таблеток. Куда ты дел мою инструкцию?
– Она в джинсах.
– А джинсы где?
– Ну… Понимаешь…
– Еще нет, но очень хочу.
– Они постирались. Меня Джексон толкнул. Потому что я смотрел на Лидию. И этот козел меня прямо в лужу, прикинь? А лужа, она ж грязная. И джинсы после нее тоже. И я их постирал. Не мог же я ходить в грязных джинсах.
– А карманы не проверил.
– Знаешь, Дерек…
– Доктор Хейл.
– Да ладно тебе, чувак, я ж те жизнью обязан.
– Даже дважды, Стайлз. Потому что если бы это был передоз риталином – мы б тебя точно откачать не успели.
– О, так ты мой ангел-хранитель. Не, лучше так: ангел-лечитель. Нравится, а?
– Просто заткнись.
– Ой, да не стесняйся ты так! Спасенный пациент желает выразить тебе благодарность. Разве не за это ты любишь свою работу?
– Нет. Больше всего я люблю свою работу за неограниченный доступ к лейкопластырю.
– А заче… Э-ээ-эммм… Угрх… У-у-у-у!
– Кормят тебя всё равно внутривенно. Так что полежи пока так.
В день, когда выписывают младшего Стилински – да ладно уж, Стайлза, Дерек ведь и вправду спас ему жизнь, так чего уж там – у шерифа Бейкон-Хиллс случается очередное ЧП на работе. Стайлз порывается ехать домой на такси (он ненавидит больницы и не желает проводить здесь ни одной лишней минуты), но Дерека всё равно никто и нигде не ждет, так почему бы не сделать доброе дело?
Или не совсем доброе. Потому что по пути Хейл покупает на заправке черный маркер и на всех более-менее подходящих поверхностях шерифского дома: на дверце холодильника, белом кафеле ванной, на крышке ноута да и на экране телика заодно – тщательно прописывает дозировку и способ приема аддерола.
– А теперь стирай, пока твой отец не посадил меня за мелкое хулиганство. Будем считать, что так ты проявляешь благодарность, спасенный пациент. А пока стираешь – заучивай.
***
Затем Стилински забыл поменять летнюю резину на зимнюю – и заработал сотрясение мозга. «Потому что мозгов не хватило, чтоб хотя бы пристегнуться! И убери ноут немедленно. Какая буква в словосочетании «полный покой» тебе незнакома, Стайлз? Так основные буквы я тебе сейчас напомню: «хэ», «эр», потом «е» и «эн» на конце. И всё это тебе вместо интернета и болтовни со Скоттом по мобильнику».
Потом был перелом ноги на тренировке по лакроссу. И Дерек сорвался на работу среди ночи (хотя до собственной смены оставалось всего пару часов), чтобы лично наложить шину.
Потом был приступ идиотизма, во время которого Стайлз умудрился, прыгая по кровати – «Это был Чемпионат штата по прыжкам на батуте, чувак! В масштабе отдельно взятой спальни» – головой сбить полку и до крови рассечь себе бровь. Правда, на этот раз обошлось без сотрясения. «Конечно, чему тут сотрясаться-то? Все ж мозги еще прошлый раз вышибло под чистую». Так что Дерек консультирует шерифа по телефону и позволяет наложить швы дежурному врачу. В конце концов, может он хотя бы на годовщину смерти своей семьи побыть один и не мчаться сломя голову к этому идиоту? Впрочем, наверное, себе-то самому можно признаться, что с гораздо большим удовольствием он бы помчался в этот день к «этому идиоту», а не торчал бы посреди городского кладбища под срывающимся дождем. И даже хорошо, что в этот день Стилински напомнили ему, что он всё-таки кому-то нужен. Именно он. Стайлз ведь без него точно долго не протянет. С его-то любовью коллекционировать синяки и ссадины, впутываясь во всевозможные истории. А шериф слишком мягок, когда дело касается сына, особенно, когда тот болеет. Так что, пожалуй, хватит торчать под дождем – ну кому теперь от этого польза-то? – лучше по пути домой всё же заехать проверить «любимого» пациента.
После приступа идиотизма следует приступ аппендицита в выпускном классе. У Дерека сорвалось свидание с терапевтом-блондинчиком из отделения спортивной терапии, потому что шериф позвонил за пять минут «до спальни» и, смущаясь, начал бормотать что-то про то, что Стайлз, «он вообще-то не настолько плохо готовит, чтоб у него от собственной стряпни так животик-то прихватило. Вы б, док, заехали, глянули, а? А то к больницам-то его отношение вы ж знаете. А вот вы ему нравитесь. К тому же меня он волновать ни за что не станет, а вам еще, может, и признается». Стайлз признаётся ему, что «прихватило» означает «жутко болит вот тут, чувак» уже когда дело доходит до симптома Хорна (и Хейл благодарит Бога, что хотя бы страх за «самое дорогое» заставил этого идиота честно сказать, что и где болит).
Отдельным видом головной боли для Хейла были анализы Стайлза, которые тот еще ни разу не смог нормально сдать с первого раза. Вот, например, он никогда не забудет, как Стилински притащил в стаканчике для анализа мочи папин виски. А ведь до этого момента Дерек искренне смеялся над анекдотом про пациентку, принесшую на анализ яблочный сок («А что же я тогда сыну в школу дала?»). Смеяться над шерифом было неудобно. Наоборот, ему бы стоило искренне сочувствовать. И Дерек сочувствовал. Но не улыбаться при виде старшего офицера полиции Бейкон-Хиллс просто не мог. Ну, он ведь всё-таки человек, а не сказочное сверхсущество. Поэтому на ближайшие полгода Хейл решил отказаться от визитов в дом шерифа. Ну, так, на всякий случай…
Но за пару недель до своего выпускного бала Стилински заявляется в больницу сам.
***
Дерек как раз собирается домой. Где его опять никто не ждет. Его уже много лет, с того самого злополучного пожара из-за неисправной электропроводки, никто не ждет. Наверно, стоит уже кого-то завести. Нет, не собаку, животное жалко: Дерек ведь самого себя регулярно кормить и выгуливать забывает, каково ж бедному псу придется? Но, может, завести дружка? Не слишком манерного, но кого-нибудь побойчее. Из тех, которым и «самому не скучно». Чтоб готовил ему ужин и болтал за столом вместо телика.
Хейл досадливо кривится. Подобные мысли в последнее время одолевали все чаще. Может, от того что на примете появился кандидат? Да нет, бред это всё. Недотрах, спермотоксикоз и что там еще бывает от недостатка нормального питания и человеческого общения? Ну, а еще не высыпается он. Потому и лезут в голову всякие «гениальные идеи» в духе Стайлза.
С самим Стайлзом заодно.
Только тот ведь пацан еще. Не малолетка, конечно, вон и водительские права уже есть, и органайзер ему Дерек на 16-летие дарил. И за яйца его щупал, пока симптом Хорна устанавливал. Заодно и член рассмотреть довелось. И rаdix pеnis, и cоrpus pеnis, и даже glans pеnis от его внимания не ускользнули. Так что да, определенно вырос мальчишка.
Но всё равно не дорос.
Тут со взрослыми ответственными парнями, серьезными во всех отношениях, эти самые отношения наладить не получается. Потому что работа. График ненормированный. Характер не сахар. Да и комплексов, пожалуй, хватает, кто ж счаз без них?
А, может, в серьезности-то всё и дело? Может, кого повеселей ему надо? Побеззаботнее. Этакого наивного и еще верящего в сказки про то, как чудовищ можно расколдовать поцелуем. И при этом уже умеющего готовить. Те обеды, что Стайлз ему таскает в благодарность за очередное «спасение», очень даже ничего! И болтает он… достаточно. Больше точно не надо. Правда, в комплекте со Стайлзом еще идет шериф… Но не убьет же он Дерека… Сразу. По крайней мере, не должен. Дерек ведь, если разобраться, он хороший, столько раз его сыну жизнь спасал.
А вот, кстати, и сын. Легок на помине. Забился в уголок приемного покоя и пытается слиться со стеночкой. Хейл его, пожалуй, и не заметил бы, скользнул взглядом и уже почти шагнул за порог, но тут – точно как десять лет назад, в ту злополучную стайлзову пневмонию – что-то вдруг шкрябнуло его когтями где-то в грудной клетке. И он безошибочно, внутренней чуйкой какой-то, почти звериным чутьем определил в серой фигурке с низко надвинутым на глаза капюшоном и с походкой пингвина единственного и неповторимого Стайлза Стилински.
А что это мы мнемся в сторонке? Ну точно: на приеме Мелисса, мать лучшего друга. Видно ждет, пока кончится ее смена. Ну да, ждешь ты всегда до последнего. А вот меня дома никто не ждет. Как всегда. Ну что, Хейл, очередное доброе дело во имя прекрасного Стайлза?
– Если ты здесь не для того, чтоб пригласить меня на свидание – тогда бегом в смотровую. Пятая, кажется, как раз свободна. Я сейчас халат накину и приду.
Вот тут-то первый симптом и определился: Стайлз смолчал. Никогда до этого не перемалчивал – и вдруг смолчал. Потупился еще больше и медлененько так, потихонечку побрел в смотровую. На пингвинью походку, впрочем, сейчас не сбивался, старался держать осанку, но видно было даже непрофессиональным глазом, что это стоит ему определенных усилий.
Дерек вздохнул. Тут и без осмотра, пожалуй, всё ясно. К Мелиссе обращаться стесняется (знает, что та может отцу проболтаться, исключительно с добрыми намерениями, конечно), походка эта странная да еще и двух слов связать не может. Точно вырос пацан. Кто там у нас сегодня дежурит в венерологии? Кажись, потребуется консультация.
Нет, такого Дерек точно не ожидал! Ну, то есть проблемное место он определил почти точно (недотянул чуток), но вот источник проблемы!
– Что-что ты сделал с мячиком для лакросса?
– Понимаешь, тренер всё время мне этим грозит. И я подумал, если буду знать как оно на самом деле, ну, чего точно стоит ждать… Может, оно и не так плохо, как он грозится? И тогда я стану меньше нервничать. Стану меньше нервничать – буду лучше играть. Буду лучше играть – тренер перестанет…
– Довольно! Ход мысли я, в принципе, понял. Он очень извращенный – во всех смыслах этого слова – но я его понял. Но… Должен же ты был подумать, как будешь этот чертов мячик потом вытаскивать?
– Я одел его в презерватив…
– Ну слава богу! Хоть об инфекциях беспокоиться не придется. Хотя на анализы я тебя всё равно отправлю: для профилактики. Чтоб неповадно было себе в зад всякую дрянь совать.
– Почему дрянь? – Стайлз даже обиделся. – Хороший мячик, фирменный. Я его у Джексона спер. То есть не совсем спер, я честно собирался вернуть. Это, кстати, еще одна мотивация: он же эти мячики перед тренировкой целовать любит, типа на удачу. Представляешь как было бы прикольно…
– Хватит. Твоими фантазиями я сыт по горло. Снимай штаны и животом на кушетку.
Стайлз вздыхает: жаль, что Дерек оборвал его на полуслове, тем более что больше-то особо ни с кем и не поделишься, а его распирает прям всего. Особенно в одном определенном месте. Так что, пожалуй, добрый доктор прав, лучше прилечь и пусть тот уже вытащит из него эту штуку.
Дерек придвинул поближе тележку с инструментами, отобрал в сторонку те, которые могут пригодиться, натянул перчатки и попытался не хмуриться так сильно, а то лоб уже болеть начинает. Но не хмуриться не получается. Вот ведь идиот малолетний! Вырос он, как же! Засунуть в задницу мячик для лакросса! Хоть бы с пинг-понга начал.
С другой стороны – Дерек бросает быстрый взгляд на филейные прелести Стайлза, тот как раз, видимо желая помочь, без лишних просьб сам, по собственной инициативе руками развел себе половинки – нет, не такой идиот. Немного поменьше. Вот, к примеру, в презик умудрился свой мячик засунуть. Каким невероятным макаром у него это получилось, Дерек ума не приложит. Но ведь вышло же как-то. И это хорошо: во-первых, латекс отлично скользит, во-вторых, его легче подцепить зажимом, потому как если бы пришлось надрезать сам мячик – дело рисковало бы затянуться.
А еще пару баллов Дерек готов засчитать Стилински за разработанный анус. Ведь судя по тому, что микротрещин вокруг сфинктера невооруженным глазом не видно – Стайлз сначала разработал проход, даже смазал, пожалуй, и только потом…
– Какой же ты всё-таки идиот, – уже не зло, а как-то немного обреченно бормочет себе под нос Дерек и почти со злорадством вставляет в проход расширитель. – Всё, руки можешь убрать.
– А чем тогда еще заняться?
– Лежи и думай о Родине.
– Не, чувак, я не настолько извращенец, чтоб думать о Родине в такую минуту. И вообще, мне сейчас только о попах думается. Ты, кстати, в курсе, что ягодицы есть только у людей? Я в гугле вычитал, пока сюда на автобусе тащился, машину ж стоя не поведешь. Так вот, у четвероногих животных, оказывается, не ягодицы, а просто задняя четверть туши. Плюс к этому из всех видов приматов, которые обитают сейчас на старушке Земле, только человек может похвастаться округлой, неизменно выступающей попой. Каково?
– Стайлз, мне плевать.
– То есть тебе всё равно, что нашей попе 3-4 миллиона лет?! Потому что она сформировалась только в золотом веке australopitecus каком-то…
– Твоей попе явно меньше. С нее еще даже детский пушок не сошел.
– С чего ты взял, что он детский? Ты его даже не тро-о-о… ой.
Дерек сдавливает ладонь чуть сильнее, стараясь не думать о том, как удобно легла в его руку стайлзова «половинка».
И это, кстати, тянет на домогательства. Так что хватит лапать несовершеннолетнего пациента, Хейл, и давай займись делом. «Я просто хотел, чтоб он заткнулся», – пытается оправдаться перед внутренним голосом Дерек. Заранее зная, что ни черта у него не выйдет. Потому что его внутренний голос честнее, чем он. И этот голос давно намекает ему… «Всё, хватит. Просто вытащи этот гребанный мячик и выставь его отсюда, пока ты ему массаж простаты устроить не решил».
– Лежи молча, Стайлз. Пожалуйста.
Это почти невероятно, но мальчишка и впрямь умолкает. Похоже Дерек нашел отличный, во всех смыслах просто великолепный способ заткнуть неугомонного Стайлза. Во всех смыслах – кроме одного: как сказал один его пациент-эмигрант, за совращение несовершеннолетних – это статья, а не тост.
Хейл решительно отбрасывает в сторону лишние мысли и сосредотачивается на деле. Сначала он осторожно пробует дотянуться до мячика пальцем, намечая расстояние, на которое тот «убежал» от хозяина. В конце концов, у него пальцы длиннее, чем у Стайлза, может, получится нащупать… Нет, всё-таки далеко, зараза, придется взять зажим подлиннее.
Стайлз молчит. Только учащенно дышит. Дерек бы решил, что он боится – боли, последствий, что кто-то узнает – наверное, даже попытался б успокоить, ляпнул бы что-нибудь… почти ласковое… Если б не позволил себе скользнуть взглядом на стайлзов член. Который как раз колом стоит.
«Это обычная физиологическая реакция, Хейл. Просто реакция», – пытается успокоить он себя. Но сам на эту реакцию реагирует вполне определенно.
Дерек стискивает зубы и берется за дело всерьез, пытаясь дотянуться до пупырчатого – мать твою, он еще и с пупырышками презик выбрал! – шарика. Несмотря на долгие приготовления, сам процесс не занимает и тридцати секунд. Правда, у самого сфинктера мячик чуток тормозит, Дерек даже пару секунд беспокоится, что презерватив сейчас порвется и мяч придется ловит по-новой и таки надрезать – но в следующий момент с приятным дерекову уху чмоком шарик выскальзывает наружу. «Хм, хорошая всё-таки резинка, крепкая. Надо будет как-нибудь поинтересоваться маркой», – думает Хейл и, не в силах сдержаться, осторожно проводит по мягким стеночкам сфинктера. Те легко поддаются под пальцами, словно приглашая заглянуть внутрь, поглубже. «Пожалуй, в него сейчас сразу три пальца войдет». В ответ Стайлз лишь жалобно взвизгивает.
И пытается насадиться на дерековы пальцы.
У Хейла мутнеет в глазах. Не осознавая – а по правде, даже не желая осознавать – что он сейчас творит, Дерек стаскивает дурацкую перчатку и наживую скользит всё-таки двумя пальцами внутрь, нащупывает простату – чтобы парой движений, отточенных за долгие ночи в одинокой кровати, наконец довести Стайлза до оргазма.
Мать твою!
К черту шерифа, он теперь сам застрелится. Иначе сегодня же вечером ему придется дрочить на эту картинку. Потому что он хочет дрочить именно на эту картинку. На Стайлза, кончившего без рук, только от его, Дерека, прикосновений.
И это хреново.
– Это офигенно. Это просто охренительно офигенно, чува-а-ак. Если ты б знал, как я об этом мечтал. Со своего первого «мокрого» сна мечтал. Хотя ты, наверное, сейчас скажешь, что это всё «случайно» и «просто так вышло». И что нам стоит забыть об этом «инциденте». Поэтому пока ты не начала забывать, я воспользуюсь тем, что нахожусь сейчас в невменяемом состоянии – и скажу тебе наконец…
– Стайлз, заткнись.
– Ну почему-у-у-у?!! Почему вечно «Стайлз, заткнись»? Почему я должен делать вид, что не замечаю как ты в последнее время смотришь на меня? Как ты пытаешься меня избегать, прикрываясь моим отцом? Как задерживаешь руку дольше положенного…
– Хватит, Стайлз.
– И почему ты делаешь вид, что не замечаешь как я смотрю на тебя?
Дерек разворачивается и молча выходит из смотровой.
Это не Стайлз, это он идиот. Законченный и набитый.
И одинокий.
У него в голове одни сплошные отговорки.
Но в его сердце – один Стайлз. И сердцу на отговорки плевать. Сердце догадывалось с самого начала.
Сначала было беспокойство за шестилетнего мальчишку, из-за его, Дерека, дури умудрившегося заболеть пневмонией. Нет, «сначала» было раньше. И это был просто какой-то чертов импринтинг! Из-за которого он вдруг решил произвести на незнакомого мальчишку впечатление, прикинувшись большим черным волком. А потом были еще беспокойство, забота, симпатия… Плюшевые подношения. Он сам вел себя как шестилетний мальчишка, который пытается выпендриться, а потом задобрить понравившуюся девочку.
Вот только ему понравился мальчик.
Сначала просто как человек.
Это как пациент Стайлз его раздражал, выбешивал просто. А как человек – сначала еще маленький, но уже очень смелый и сильный – он ему всегда нравился.
Потом понравился как друг.
Потом мальчишка вырос.
И вся беда в том, что дело как раз не в сексе. Если б он просто хотел его трахнуть, Дерек спокойненько записался бы к психотерапевту и колол бы себе декапептил. Потому что он всё-таки врач, и сам знает, что педофилия – это болезнь и ее надо лечить.
Но ему-то как раз нужен не секс. Ну, то есть Стайлз его возбуждает, чего греха таить, но Дерек готов подождать. Он даже хочет подождать. Ради самого Стайлза. Потому что когда любишь – интересы любимого ставишь выше своих, так мама говорила.
А еще: когда любишь – не можешь позволить любимому уйти.
«Он сказал, что приехал на автобусе. Значит, либо торчит на остановке, либо поплелся пешком. В любом случае, на своей «малышке» я быстро его догоню. Или подожду у дома. Рано или поздно он же вернется домой? И если повезет, то шериф сегодня будет на дежурстве…»
Додумать Дерек не успевает: возле его Camaro стоит Стайлз – так что додумывать уже ничего и не надо.
Надо просто сказать:
– Если ты здесь не для того, чтоб пригласить меня на свидание…
– Ночью обернешься большим черным волком, залезешь ко мне в окно и перегрызешь мне горло зубами?
– В окно – это, конечно, идея. А вот на счет зубов… По-моему, массаж простаты тебе понравился больше.
***
Дерек у Стайлза первый. Первый, с кем Стайлз идет на свидание. С кем заводит отношения. Первый, с кем Стайлз намерен дойти до конца, забив уже «гол в те самые ворота». Чтобы потом «забивать голы» каждую ночь. Каждую ночь, проведенную вместе.
При этом Стайлз почти не нервничает и совсем не боится. Может, он слишком наивный. Может, дело в том, что он до сих верит в сказки про то, как чудовищ можно расколдовать поцелуем. Или потому что ему глубоко плевать на все комплексы и закидоны Хейла – он любит его целиком, со всеми его «недостатками», несмотря на то, что большую часть времени тот ведет себя, как мрачный черный волк. Плевать. Это его волк. Он заманил его открытым окном. Приманил вкусными обедами и приручил ласковым словом.
Потому что влюбился с первой секунды.
Сначала это была любовь детская – любовь к сказочному герою. Своему личному. Немного страшному, но жутко крутому.
Потом подростковая, когда Стайлз ревновал Хейла к каждому столбу, и любовь по пятьдесят раз на дню сменялась ненавистью, а потом возвращалась обратно. И он не знал любовь ли это вообще. Знал только, что готов рассечь себе голову полкой, лишь бы объект желаний оказался рядом.
Потом была просто любовь… Когда стало, в принципе, пофиг какая она там и как выражается. Главное – чтобы взаимная. И пусть Дерек пока сомневается, но Стайлз точно знает, что всё у них будет хорошо.
И хоть до секса – ну того, «взрослого» – у них еще не дошло, но и там Стайлз нервничать и бояться не собирается. В конце концов, это ведь Дерек. Стайлз ему столько раз жизнь собственную доверял – неужели не доверит свою задницу?