50 оттенков серого волка

[lisunya-2010]

Название: 50 оттенков серого волка
Автор:  lisunya
Бета: ну нету, что поделать?
Пейринг: Дерек/Стайлз
Жанр: AU, angst и hurt/comfort (см. «Предупреждения»)
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: BDSM, кроссдрессинг (не удовольствия ради, а по необходимости), элементы насилия, смерть второстепенных персонажей, обесцененная лексика (я постаралась ею не злоупотреблять)
Предупреждение 2: книгу Эрики Леонард Джеймс я, каюсь, до сих пор не читала. Так что если кто-то хотел прочесть ретеллинг «50 оттенков серого», скажем так, в «декорациях» фандома «Волчонка» – то вам, извините, не сюда. Все совпадения случайны и не запланированы. Так что своим названием фик обязан контаминации, а не творчеству английской писательницы
Дисклеймер: фанфик создан не с целью извлечения прибыли, все герои принадлежат создателям сериала «Волчонок»
Размер: миди (≈ 13,5 тыс. слов)
Саммари: Стайлзу нужно научиться быть сильным. Дереку нужно научиться быть покорным. Но на самом деле, они просто нуждаются друг в друге.
Скачать в вордовском формате: yadi.sk/d/DjQ-YzJ5KLdSW

Посвящение: для  -=морковка=-

картинка кликабельна

Стайлз Стилински верит в судьбу. Он не гадает на картах таро. Не читает гороскопы. И даже уже лет десять как не загадывает желаний на падающую звезду. Но он верит, что в жизни есть события, которых нельзя избежать. И при этом он думает, что от некоторых событий бегать всё же не стоит. Потому что, может быть, некоторые события – это всё-таки к счастью?

Конечно, на первый взгляд к таким событиям вряд ли можно отнести сломанную ногу Лидии Мартин.
Нет, вы не подумайте, Стайлз отлично относится к Лидии. Черт, да Стайлз был влюблен в Лидию всю старшую школу. Они даже вместе спасались от омеги, полночи прогонявшего их по школе, куда Лидия пробралась на спор, а Стайлз пробрался за Лидией (ну, он же был влюблен в нее, вы же помните?). Кстати да, оборотни существуют. И, к счастью, отлично реагируют с коктейлем Молотова. В смысле горят неплохо. Вот только регенерируют хорошо. Их спас тогда местный альфа (оказалось, что в Бикон Хиллс есть своя стая, и Скотт – его лучший друг, его бро – даже пробовал встречаться с дочкой местного альфы).
Вот после той истории Лидия и начала здороваться со Стайлзом в школе, чем резко подняла его авторитет в глазах одноклассников. Но на выпускной бал всё равно идти с ним отказалась. Зато когда – уже после переезда в ближайший мегаполис и поступления в колледж – Стайлз как-то пожаловался ей на соседа по общежитию, в тот же день помогла ему найти чудную квартирку не слишком далеко от колледжа, за умеренную плату и без всяких соседей. В смысле в квартире. Хотя Стайлзу хватило бы и отсутствия соседей по спальне. Просто это обидно, понимаете, когда у твоего соседа чуть ли не каждую ночь новая девушка, а у тебя в такой обстановке даже подрочить второй месяц толком не выходит. Не в библиотеке же ему этим заниматься?
Так что первым делом в своей новой квартире Стайлз опробовал душ. И кровать. И даже попробовал на диване в гостиной, но это как-то реально стремно. Он ведь здесь гостей принимать будет, в конце-то концов. Может, даже отец в гости заедет как-нибудь. Так что он снова вернулся в спальню.
А на следующее утро приготовил фруктовый пудинг по маминому рецепту и поехал благодарить свою добрую фею Лидию. Добрую милую Лидию. Наверняка, у нее даже нимб есть. И крылышки.
Вот только открыла она ему в черном латексном корсете, блестящих ботфортах и с кнутом в зубах.
– Извини, – говорит она, вытаскивая кнут изо рта и тыкая его Стайлзу. И даже не смотрит, успел ли он поймать ее девайс. После чего продолжает возиться с чулками. – Посидеть не получится. Меня срочно вызывают к клиенту. – Чулок наконец-то прилажен к кожаному пояску, и Лидия подымает глаза. – Что, разве я тебе не рассказывала, что нашла себе чудную подработку в одном местном «клубе по интересам»? Отличное место. Но сейчас мне пора. – Она накидывает плащ поверх своего улетного костюмчика и растеряно оглядывается вокруг. – А куда ж я кнут дела? Ах да, он же у тебя. Кстати, ты можешь остаться. Это дневной клиент, такие не приходят надолго. Как только время обеда в его фирме подойдет к концу, он смоется от меня, как Золушка с бала. Так что ты располагайся, ставь чайник, а я постараюсь не задерживаться. В крайнем случае оставишь ключи от квартиры под ковриком.

В детстве Стайлз был самым обычным ребенком. Мечтал стать кондитером, чтоб все новые пирожные пробовать первым. И даже когда читал комиксы, не горел желанием становиться супергероем. В конце концов, в их семье уже был отважный герой – его папа. Мама была Принцессой. А он – их маленькой деткой. Их солнышком. Сердечком. Сыночком.
А потом мама умерла.
И папа так и не успел с ней попрощаться. Папа в ту ночь вообще никуда не успел. Стайлз сам заполнил все бумаги. Поискал Мелиссу Маккол – маму Скотта, она работала в больнице медсестрой – но в ту ночь была не ее смена. Звонить Макколам домой ему показалось невежливым. Поэтому он просто подождал, пока начнет ходить городской транспорт, и поехал домой. Помнится, они тоже хранили ключи под ковриком. Потому что папа ведь герой, с папой ничего не страшно.
Отец вернулся домой как раз к завтраку. Посеревший какой-то, осунувшийся. Постаревший даже. Обнял Стайлза, прижал к себе и долго не отпускал. Пытался за что-то извиниться. Стайлз уже не помнит за что. Он вообще отца тогда не слушал. Потому что сам сквозь рыдания пытался ему что-то рассказать, объяснить. Что-то очень важное, как ему тогда казалось.
Потом они умылись и сели завтракать. И отец давился овсянкой, единственным блюдом, которое на тот момент умел готовить одиннадцатилетний Стайлз. Ну, кроме горячего шоколада (он ведь собирался стать кондитером). Но шоколад на завтрак мама бы не одобрила.
А затем шериф Стилински отвез сына к Макколам, а сам поехал в похоронное бюро улаживать формальности. И Стайлз никогда не забудет фразы, которую отец сказал ему, прощаясь с ним в то утро на крыльце Скотта и тети Мелисы:
– Ты у меня такой сильный, сын. Я очень тобой горжусь.

С тех пор Стайлз пытается быть сильным. Вот только у него не выходит. Он записался в команду по лакроссу – и так и просидел два года на скамейке запасных. Он пробовал качаться – но в первой же драке его засунула в мусорный бак девчонка. Правда, она была байкершей и в два раза больше самого Стайлза, но сам факт, ребята!
Стайлз никогда не жалуется. Не ноет. Не звонит друзьям среди ночи, когда его бросает девушка. Когда сталкивается на школьной стоянке с командой соперников по лакроссу, которые продули им с разгромным счетом – то сам потом заклеивает ссадины и царапины пластырем. А отцу говорит:
– Да ладно, я же мужчина. Подумаешь, драка.
Отцовской зарплаты не хватает на оплату обучения в приглянувшемся колледже с приличной программой по психологии? Не беда. Да, он, конечно, весь последний год ночами не спал, зарабатывая проходные баллы, нужные для поступления в этот колледж, но знаешь, папа, никто не любит мозгоправов. К тому же, во мне вдруг резко проснулась тяга к преподаванию. Вот прям сплю и вижу себя учителем литературы в средних классах. И стоит этот колледж подешевле. Да, точно, пап! Вот правда: я и мой вечно незатыкающийся рот – мы просто созданы для преподавания литературы.
При этом чаще всего его рот твердит: «Я сильный, я справлюсь». А если что и не выходит иногда, так он потренируется. Он научится быть сильным. Он мозговитый. Смекалистый. Он был одним из лучших учеников их выпуска. А теперь один из лучших студентов их колледжа. Он научился готовить для отца здоровую пищу в двенадцать лет. Научился разделять белое и цветное, прежде чем засунуть одежду в стиральную машинку. Научился улыбаться, когда понравившиеся девочки говорят «нет». Потом перешел на мальчиков и научился улыбаться, когда «нет» ему говорят парни.
И в тот день, когда он увидел Лидию Мартин в коже и с плеткой – его первая мысль: «Это круто. Я должен этому научиться».

Он гуглит информацию по БДСМ и даже заказывает на тематических сайтах пару девайсов. Он формулирует цель: научиться указывать другим, не прогибаться самому. Попробовать власть над другим человеком. Испытать самого себя, в состоянии ли он указывать другим вместо того, чтобы указывали ему. Не просто быть – но и демонстрировать силу.
Но когда Стайлз приходит со своими выкладками к Лидии, та отнюдь не выглядит воодушевленной. Она смотрит на друга скептически, поселяя в его и без того не слишком-то уверенной душе всё больше и больше сомнений. Конечно, она говорит, что подумает. Прикинет что тут можно сделать. Но Стайлз ей не верит.
Он даже начинает потихоньку искать в интернете адрес подходящего клуба, в который мог бы наведаться самостоятельно… И тут Лидия звонит ему и велит сразу после пар зайти навестить ее в больнице. Она сломала ногу, катаясь на выходных в Лейк-Плэсид.
И она хочет, чтоб Стайлз подменил ее в клубе.

– Я много думала над твоей просьбой, Стайлз, и решила, что ты справишься. Этот клиент, вы просто созданы друг для друга.
У Стайлза душа поет. Душа поет, глаза горят, а ноги просто рвутся в пляс. Поэтому следующие слова Лидии он предпочитает пропустить мимо ушей:
– К тому же если я не подберу себе замену, то его попросту приберет к рукам эта сучка Кейт. А у меня и без того не лучшие отношения с дочкой босса.
Ла-ла-ла! Ничего не может испортить настроение Стайлза. Судьба дала ему шанс. И уж он-то своего не упустит.
– Кончай витать в облаках, я с тобой о деле разговариваю!
– Да-да?
– В общем так, там ситуация следующая. Его, кстати, зовут Дерек. У нас многие предпочитают брать псевдонимы, но этого реально так зовут. А теперь вкратце и по существу. Ну, во-первых, он оборотень.
– Чего?
– Что, разве я раньше не упоминала об этой маленькой милой подробности? В нашем клубе оборотни – привилегированные клиенты.
Стайлз нервно сглатывает. У него холодеют пальцы рук. Да и ног тоже, к слову сказать. И в желудке начинает бурлить какое-то неприятное предчувствие. Или это тот буррито, который он съел на обед?
– Может, ты передумал?
Что? Вот уж нет! Он сильный, он справится. И больше не будет есть мексиканскую кухню.
– Ладно. Тогда слушай и мотай на ус. Оборотень он, можно сказать, домашний. К тому же с безопасностью у нас в клубе дело поставлено по высшему разряду. Так что в этом плане тебе ничего опасаться не стоит. Другое дело – сессии. – Лидия пару раз поджимает губы, крутит в руках перьевую ручку, словно начальница, собирающаяся надиктовать указания нерадивой секретарше. – После каждой сессии будешь приезжать ко мне с подробным отчетом. И не забывай брать у охраны диски с записями, я с Эллисон уже договорилась, она всё устроит. Но звук камеры не пишут: наши клиенты любят поболтать, и им бы не понравилось, если б их откровения писались на пленку. Поэтому ваши диалоги будешь воспроизводить мне сам. Что называется в красках и лицах. Теперь непосредственно по сессии. Перво-наперво – никогда не ври ему. Отвечай вопросом на вопрос. Не отвечай на вопрос вообще. Молчи с глубокомысленным видом. Юли. Можешь спеть ему последний хит Бритни Спирс. Но только не ври. Оборотни отлично распознают ложь. По стуку сердца, по запаху пота, по прочей фигне. А так как вся сессия построена на доверии, то если соврешь ему – это конец. Всё понял?
– Угу, – с готовностью кивает Стайлз.
– Теперь о девайсах. Они все модифицированы для оборотней. Самое болезненное для них – это аконит и рябина. Так вот, не вздумай облизывать плетки. Аконит для людей – такой же яд, как и для наших клиентов. Вот только их раны можно потом залечить антидотом, а ты тупо сдохнешь.
– Ничего не облизывать, понял, – продолжает кивать китайским болванчиком Стайлз.
– Остальные правила техники безопасности тебе Эллисон на месте покажет и расскажет, чтоб я тут не мучилась, объясняя на пальцах. Я лучше подробней остановлюсь на клиенте. Итак, Дерек у нас оборотень с проблемами контроля. Не дергайся так, я же сказала: тебе ничего не угрожает. На сессиях он будет в наручниках, за вами будет следить охрана, в общем, всё безопасно. Ты сосредоточься на другом.
– Из-за чего возникли проблемы с контролем?
– Умница, – Лидия царственно кивает головой, – правильно мыслишь. Два месяца назад у него умерли родители. Авиакатастрофа. Раньше альфой была его мать, теперь сила перешла к старшей сестре. Причем с этой сестрой у него до этого были расчудесные отношения. В детстве были не разлей вода. На всех фотографиях в Фейсбуке стоят в обнимку…
– Ты лазила на его страницу в Фейсбуке?
– Не отвлекайся. Лучше скажи спасибо, что я собрала тебе максимально полную информацию о клиенте. В общем, всё у них было хорошо, пока Лора – его сестру зовут Лорой – не стала альфой. То ли она слишком слабая альфа для него, то ли он винит ее в том, что она «нажилась» на смерти матери, причин там может быть много и разных, но итог один: он постоянно оспаривает ее власть. А помимо них в семье еще младшая сестра, которая итак сутками напролет рыдает по мамочке с папочкой, и добрый дядюшка, который грозится отобрать у них право опекунства над младшей племянницей, если старшие племянники не перестанут собачиться друг с другом, добавляя стресса ребенку. А еще у них есть многомиллионная трансконтинентальная компания, которая как и любая компания в период смены руководства, требует повышенного внимания и слаженной командной работы перед лицом многочисленных конкурентов. Так что несдержанность Дерека доставляет немало проблем, как ему, так и тем, кого он очень любит.
– И вместо семейного психолога его семья обратилась в клуб садо-мазо?
– Стайлз, семейный психолог здесь не поможет. По большому счету, это внутренне дело стаи. Они сами там разберутся кто у них главный. Хотя я, конечно, могу представить себе, как за дополнительную плату мой босс – старик Арджент – с мечом наперевес бежит выяснять, у кого в их стае самые стальные яйца. Но всё это просто мои сексуальные фантазии. Кстати, как ты, наверно, уже понял, сексом там и не пахнет.
– Да уж, – кривится Стилински.
– Вот только не ной. И вообще, ныть из вас двоих будет Дерек. Смирись с этим. Твоя задача – снять с него эмоциональное напряжение. Он, бедняжка, очень переживает, что подымает на сестру лапу. И хоть сестра и заверяет его, что, мол, ничего страшного, Дерри, всё как-нибудь обойдется, но он ей не верит. Я ж говорила, они ложь отлично чуют. – Лидия ехидно усмехается: – Он сказал, что пришел научиться «смирению». – Последнее слово она смакует с какой-то непонятной Стайлзу издевкой. – Вот только тебе не стоит вестись на эту муть. Я провела с ним лишь одну сессию, но смирением там и не пахнет. Он пришел потому, что его гложет чувство вины. Это я тебе заявляю как «госпожа» с репутацией. Поэтому твоя задача – развести его на разговор, заставить покаяться и, – она пару раз резко машет в воздухе ручкой, словно пробуется на роль мушкетера со шпагой, – отшлепать его хорошенько. Чтобы он поверил, что он наказан, и у него на душе полегчало. И да, Стайлз, бить можешь от души: регенерация у него хорошая.

– Ты ведь в курсе, что у нас тут действует запрет на секс с клиентами, да?
Это первое, что он слышит от Эллисон Арджент, которая встречает его прямо в дверях клуба.
– Эй, я что, похож на парня, которому секс светит, только если партнер будет связан, а у меня в руках будет плеть?
Эллисон вдруг улыбается и начинает выглядеть почти мило. Даже несмотря на весь свой латекс и стек в руках.
– Ладно, пойдем, я покажу, что тут у нас и как.
Они проходят через длинный коридор мимо входа в зал, где играет довольно неплохая музыка (Стайлз бы даже остался послушать) и царит приятный полумрак. Эллисон ведет его к большим стальным дверям в подвал и затем по лестнице вниз.
– Клуб абсолютно легальный. Мы платим налоги, заключаем с клиентами договора и всё такое. Но «особых клиентов», – пальцами свободной руки она рисует в воздухе кавычки, – мы само собой стараемся не светить. Поэтому на верхних этажах у нас «темные комнаты» для обычных клиентов, ну, ты понимаешь, – она как раз вводит код в электронных замок на первой двери-решетке по пути в подвал, – а «особых клиентов» принимаем в подвале.
Им приходится пройти через еще одну дверь-решетку, опять-таки с электронным замком, и они оказываются в длинном коридоре, который напоминает Стайлзу что-то среднее между декорацией к фильму ужасов и иллюстрацией гестапо в школьном учебнике.
– Да ладно тебе, – легонько бьет его по плечу стеком Эллисон, видимо, по выражению лица Стайлза догадавшись о впечатлении, которое на него произвел местный интерьер, – это просто антураж. Тут всё добровольно. Я ж говорю: клуб легальный. С этими клиентами мы тоже заключаем договора, точно также платим с них налоги. Только девайсы немножко другие. – И враз посерьезнев, добавляет: – Ну, и правила безопасности. Для начала – наши костюмы. Здесь это не просто дань моде. Самый верный способ привести разбушевавшегося оборотня в чувство – шандарахнуть его электричеством. После разряда определенной силы он на некоторое время теряет способность к трансформации и становится почти обычным человеком. Поэтому на всех клиентах во время сессии надето что-то металлическое, заодно сковывающее их передвижение: они могут быть прикованы наручниками к стулу, или сидят на поводке, или даже прикованы цепями к стене. За вашей сессией следит охрана.
– Лидия упоминала об этом.
– И она наверняка рассказала тебе, что наши мальчики в основном приходят к нам плакаться, – усмехается Эллисон и машет рукой, приглашая следовать за нею. – Поэтому звук охрана не пишет. Мы гарантируем клиентам, что их разговоры с их «госпожой» – некоторые предпочитают «учительницу» или «хозяина» – это только между ними. Поэтому никакого звука. Но картинка идет в режиме он-лайн на пульт охраны. И когда они видят, что оборотень начинает обращаться всерьез – не просто там глазки вспыхнули или клыки показал – то пускают заряд, чтоб привести его в чувство. Очень редко бывает, что дистанционный пульт, управляющий подачей тока, есть и у «госпожи». Но случаи с индивидуальными пультами – это большая редкость. Только по предварительному согласию с клиентом. А они не любят чувствовать себя людьми, должна тебе сказать. Даже на короткое время.
– Зачем они тогда вообще приходят?
– Наши клиенты, в основном, беты. Попадаются омеги, которые «госпожой» пытаются подменить себе альфу. Но никогда сами альфы. Альфы не терпят доминирования по своей природе. Подобное обращение, как здесь, они стерпят разве что от своей пары, да и то только в качестве атрибута постельной игры. А беты и омеги – эти приходят сюда за контролем. – И с усмешкой поясняет: – Они так тренируют контроль. Если оборотень способен вытерпеть доминирование от человека – в моем случае вообще от человеческой самки – то можно надеяться, что он сможет сдержать клыки и когти даже сидя в вечерней пробке в час-пик или делая покупку в магазине в «Черную пятницу» и «Киберпонедельник».
Пока они идут по коридору, Стайлз успевает удивиться тишине, царящей здесь.
– А что, сессий сейчас нет? Как-то чересчур тихо тут.
– У нас отличная звукоизоляция.
Двери есть только по правой стороне. С открывающимися окошечками, как в тюрьмах для еды. Но Эллисон уверенно ведет его к неприметной дверце в конце коридора.
– Здесь наша раздевалка. Шкафчик Лидии – крайний справа.
– Стоп-стоп-стоп! Шкафчик Лидии? – Стайлз аж отпрыгивает назад. – Что-то я сомневаюсь, что она хранит там подходящую мужскую одежду моего размера.
– Нет, – с готовностью качает головой Эллисон. – Но пара ее костюмов тебе вполне подойдет.
– Они же женские!
– Извини, – вот только раскаяния в его голосе абсолютно не чувствуется, – она не просила найти тебе мужской костюм. И я подумала, вы с ней это специально решили. Ну, нарядить тебя в женские шмотки. Может, чтобы еще больше унизить клиента. Потому что мальчик в женском наряде – это еще круче, чем человеческая самка, согласись. – Она закусывает губу, явно стараясь скрыть, как ее распирает от смеха.
– Ты издеваешься надо мной, да?
– Ну что ты, Стайлз!
– Я не пойду к клиенту в женском корсете, будь он хоть трижды кожаный!
– Но без него ты тоже к нему не пойдешь, – с улыбкой, но весьма категорично заявляет Эллисон. – Я же уже говорила про электричество. А наши костюмы, они не совсем кожаные. Они прорезиненные, а уже сверху покрыты латексными смесями. И мы должны их носить не потому, что от них клиенты прутся, а потому что в прошлом году уже был случай, когда у оборотня началась трансформация, и охрана шандарахнула его током. Вот только камера была под неудачным углом, и охранники не заметили, что рука «госпожи» в тот момент соприкасалась со спиною клиента. Эрика потом рассказывала, что впечатления были не очень. Сравнивала ощущения с эпилептическим припадком. А потом припадок чуть не случился с ее клиентом. – Эллисон делает многозначительную паузу. – Когда он понял, что не слышит биения сердца своей ненаглядной «госпожи». Ее откачали, конечно. Но с тех пор перчатки и ботфорты – обязательные атрибуты наших костюмов. Так что тебе придется всё это надеть.
– Боже, у вас клуб садо-мазо! Неужели на весь клуб не найдется ни одного мужского костюма из кожи?!
– Из кожи, может, и найдется. А вот прорезиненный… Разве что у моего отца. Но у вас явно разные размеры. Так что в его костюме ты будешь выглядеть скорее, как клоун.
– А в корсете Лидии?
– Что так и задумано. Чтоб позлить и принизить клиента.
Вот только пока что злость и унижение чувствует только Стайлз. Несколько минут он мечется по раздевалке, размахивая руками и бормоча под нос, как же ненавидит женское коварство. Поэтому и стал геем, не иначе.
– Решайся, Стайлз. Потому что клиент уже здесь и ждет. Если ты не наденешь костюм – придется вызывать к нему Кейт.
– Никакой Кейт – Лидия меня убьет! Черт, лучше я надену костюм и потом уже у меня будет право убить Лидию.
– Тогда вперед! Не будем заставлять клиента ждать дольше, чем нужно.

Комната для сессий – про себя Стайлз уже называет их «уроками смирения» – полутемная, мрачная. И разделена на две части темной полоской рябиновой пыли. Это тоже часть техники безопасности. Эллисон еще многое успела ему объяснить, пока затягивала его в корсет и заставляла напялить юбку. Чертову. Круженную. Юбку. Всю такую из оборочек. Тьфу. Ну хоть черная, а не розовая там какая-нибудь.
При его появлении клиент – Дерек – даже не поворачивает головы. Он кажется… почти равнодушным. Хотя скорее усталым. Он мрачный, недовольный и наверняка тот еще эгоистичный мудак (такие красавчики да еще и родившееся с серебряной ложкой во рту – или оборотням вредно серебро? – редко когда вырастают скромными и застенчивыми ребятами) – но Стайлз не чувствует в нем злости или какой-то там особой кровожадности. В участке у отца он много преступников повидал, и их взгляд, когда они презрительно щурились в камеру с порядковым номером в руке, несомненно отличается от взгляда, которым его окидывает Дерек, прежде чем уточнить:
– Мне кажется, или ты всё-таки парень?
Стайлз надеялся, что его не раскусят так скоро. Всё-таки и лицо, и прическу скрывает кожаная шапочка-маска типа как у Женщины-кошки. А что груди нету, так есть девчонки, у которых ее еще меньше.
Кстати, о Женщине-кошке. Похоже, он только что придумал себе псевдоним. Нет, сама Селина Кайл ему никогда не нравилась (видно, он еще в детстве подсознательно ревновал к ней Бэтмена), но она напомнила ему еще об этом персонаже вселенной DC Comics, у которого как раз вполне себе женско-мужское имя.
– Меня зовут «госпожа Робин». – Фиг с вами, раз уж шмотки женские, пусть уже будет и «госпожа». – И мой пол – это не то, что должно тебя сейчас волновать.
– Что, даже не отшлепаешь меня за дерзость? – с мрачной усмешкой интересуется Дерек.
– Что, так еще и не понял для чего ты здесь на самом деле? – подхватывает его тон Стайлз.
И ему даже удивительно, что Дерек не находится, что ответить. Только еще больше мрачнеет и снова утыкается глазами в пол.
Ага! Главное оружие Стилински – его язык – действует. Значит, «шлепать» будем словами.
– Итак, для чего ты здесь, Дерек? – спрашивает Стайлз, заходя клиенту за спину и кладя руки ему на плечи.
На Дереке нет рубашки. Только серые брюки со стальным отливом, жутко дорогущие на вид. И наручники, которыми он прикован к стулу с невысокой спинкой, прутья которой напоминают Стайлзу соты обкурившихся пчел. Запястья Дерека как раз и просунуты через разрезы «сот» и скованы на внешней стороне.
– Чтобы научиться смирению, «госпожа Робин», – последние слова он произносит с явной издевкой.
Но Стайлз делает вид, что ничего не заметил. Он даже начинает ласково поглаживать Дерека по плечам.
– Знаешь, Дерек, я никогда не врал маме в детстве. А ты?
Плечи под его руками буквально каменеют. Словно Дерек из оборотня превратился вдруг в чертова вампира из дурацких «Сумерек». Тем не менее на вопрос он всё-таки отвечает:
– Нет.
– Потому что вы, оборотни, способны распознать ложь?
– Потому что я ее любил и никогда не делал того, что могло бы ее расстроить. Мне не было нужды ей врать.
– А подчинялся ты ей, потому что любил как мать или потому что она была сильнее тебя как альфа?
Тема Дереку явно не нравится, но, похоже, он принимает правила игры.
– Не знаю. В детстве я как-то не задумывался над этим. А потом… Может, привык.
– Но ведь она была сильной альфой?
– Самой сильной из всех, кого я знал. – И в голосе Дерека не тени сомнения.
– Значит, твоя сестра слабее ее, – констатирует Стайлз. – Неудивительно, что она не может тебя обуздать. У нее просто не хватает силенок. – И Стилински предусмотрительно отступает на пару шагов от стула.
Очень вовремя отступает. Припадок Дерека не заставляет себя долго ждать: он рычит и воет так, словно хочет развалить тут всё к чертовой матери звуковой волной своего воя.
– Моя сестра – отличная альфа! Да чтоб ты знал…
Что именно Стайлзу стоило бы знать, Дерек с ним поделиться не успевает: как и обещала Эллисон, охрана пускает ток. Уже через несколько секунд Дерек почти опадает на собственные колени, его удерживают только скованные сзади руки. На которых медленно втягиваются назад когти. Стайлз наблюдает за этим процессом почти заворожено. И только когда пальцы снова становятся полностью человеческими, решается приблизиться к оборотню снова.
– Когда я только пришел в этот клуб, меня предупредили, что врать клиентам нельзя, – Стайлз надеется, что Дерек не сможет ни каким макаром, с помощью какого-нибудь своего оборотничьего вуду, определить, что пришел он в этот клуб только около часа назад. – Потому что вы, оборотни, способны распознать ложь. Поэтому мне приходится быть с тобой абсолютно честным. А ты, Дерек, ты будешь абсолютно честен со мной? Это ведь будет справедливо, как ты считаешь?
Дерек с трудом подымает голову, ему приходится пару раз с усилием сглотнуть, прежде чем у него получается выдавать из себя:
– Я с… тобой… честен.
В ответ Стайлз пару раз гладит Дерека по затылку. Как можно ласковей. Как можно нежнее.
А потом впивается накладными когтями, пришитыми к его перчатке, как можно глубже Дереку в шею.
Оборотню удается сдержать крик боли. Но по перекошенному лицу и вздувшимся на шее венам Стайлз отлично видит, каких усилий ему это стоит. И чем сильнее впивается Стайлз, тем выше Дерек запрокидывает голову и крепче стискивает зубы.
Вид чужих страданий совсем не добавляет Стайлзу уверенности в себе или убежденности в собственной силе. Но он старательно считает в уме гиппопотамчиков, напоминая себе, что Дерек сам пришел сюда. Что Дереку всё это в какой-то степени… необходимо.
На десятом гиппопотамчике Стайлз наконец вытаскивает когти и, наклоняясь к самому уху, почти шепотом спрашивает у Дерека:
– А с самим собой ты честен?
После чего медленно, подчеркнуто не торопясь, идет в переднюю часть «класса», за рябиновую черту. Не то чтобы ему нужно было дополнительно обезопасить себя, просто хочется видеть лицо Дерека, когда тому придется отвечать на вопрос:
– А теперь еще раз – но теперь уже правду. Для чего ты здесь, Дерек?
– После смерти мамы… я… я плохо себя контролирую. Я провоцирую родную сестру. Я пришел сюда, чтобы научиться контролю. Чтобы больше… Чтобы не расстраивать Лору.
Стайлз позволяет себе усмешку.
– Чтобы не расстраивать Лору – или чтобы не расстраиваться самому, что ты не в силах удержать клыки при себе? Ты надеешься, что я, как ты выразился, отстегаю тебя. И будет как в детстве с порванными мамиными бусами: отстоял в углу – и можно больше не переживать, что испортил памятку о бабушке. Ты ведь свое наказание принял, так? А бусы теперь пусть чинит папа.
– Моя мама не любила бусы.
– Но твоя мама любила тебя.
– Да, «госпожа Робин».
– А Лора тебя любит?
– Да. И я ее. Очень.
Стайлз растягивает губы в улыбке настолько ехидной, насколько он только может.
– Тогда почему с тобой вожусь я, а не она?
Стайлз ждет долгой лекции на тему, что какой-то пацан в женских шмотках и мизинца не стоит его драгоценного Лоры, но Дерек только стискивает зубы и молчит.
– Знаешь, Дерек, вообще-то я люблю риторические вопросы. Я вообще люблю поболтать. Но сейчас как раз был вопрос, на который я таки жду ответа. От тебя, если ты еще не догадался. Хотя, как по мне, догадаться не сложно: здесь ведь кроме меня и тебя больше и нет никого. А если ты думаешь, что на все мучающие тебя вопросы я отвечу за тебя, то, боюсь, ты перепутал меня с волшебным шаром. – Стайлз дает Дереку еще минуту собраться с мыслями и повторяет: – Так почему твоя сестра не занимается тобою?
– У нее много других дел.
– И какие же дела могут быть важнее, чем стая?
– Я – не вся ее стая. У нас есть сестра и дядя, и другие родственники, благополучие которых зависит от работы нашей компании.
– И тебя это злит? В детстве вы ведь были так дружны. Ты был ее самым лучшим другом, я ничего не путаю? А теперь в списке ее приоритетов ты оказался крайним.
– Так надо. Я всё понимаю, – зло рычит Дерек.
– Но тебя это злит.
– Черт с тобой! – вскидывает Дерек. – Пусть будет по-твоему. Меня это злит.
Стайлз не очень-то разбирается во всех этих флоггерах, паддлах и прочих кнутах. Единственный девайс, который ему точно знаком из тех, что висят на стене возле двери – это стек. Его-то он и снимает. Следы от него выходят тонкие, но яркие. Хорошо оттеняют соски. Наверно, всё дело в аконитовой пропитке.
– Мы. Договорились. Что. Ты. Не. Будешь. Врать. – Каждое слово сопровождается ударом. И уже спокойно, откинув стек в сторону: – Не будешь врать самому себе.
В ответ Дерек только шипит от боли. И Стайлз неожиданно для самого себя приседает и дует на шрамы. Как мама дула ему на ссадины, помазав их зеленкой. Дерек замирает.
– Моя мама так делала, – зачем-то поясняет Стайлз.
– Моя нет. У нас регенерация и… Подуй еще.
– После того, как скажешь мне правду.
Пару минут Дерек молчит, а потом наконец признается:
– Я злюсь не на сестру. Я злюсь на себя. Потому что вместо того, чтоб помочь Лоре, я ей только мешаю. И я не знаю, что мне делать.
– А что ты делал в детстве, когда не знал как поступить?
Дерек запрокидывает голову и часто моргает. Стайлз делает так, когда ему нужно сдерживать слезы. Чтобы выглядеть сильным. Выглядеть сильным, несмотря на то, что ему очень больно.
– Я спрашивал у мамы.
– У своей альфы, – уточняет Стайлз.
– Да.
Стайлз обхватывает голову Дерека ладонями и заставляет наклонить ее вперед. Чтобы помочь их взглядам встретиться. Чтобы помочь Дереку сформулировать ответ на его же вопрос.
– Так как ты поступишь теперь, Дерек?
Дерек по-детски шмыгает носом и обреченно обещает:
– Я спрошу у своей альфы.
Стайлз улыбается и дует на шрамы.

Стайлз думает, что справился. Что он может гордиться собою. Он весь такой молодец. Ну прямо герой. Сильный герой, которому всё нипочем.
А через два дня ему звонит Лидия. В 2:47. Ночи, чтобы быть точным. И совершено спокойным тоном сообщает, что Дерек полчаса назад напал на свою сестру. И чуть не разорвал ей глотку. И теперь пусть Стайлз будет так добр, поднимет свою задницу, поедет в клуб и «всё исправит».
– Просто сделай это, Стайлз. Чтобы я смогла выспаться. От недосыпания у меня портится цвет лица. И характер. Поэтому просто исправь всё, что пропустил или недоделал в прошлый раз.
И теперь Стилински сидит напротив клуба, не решаясь выйти из своей машинки, не в силах отцепить уже почти посиневшие пальцы от руля. Просто не зная, что ему, черт возьми, делать!
Черт! Черт! Черт!
В приступе отчаянного бессилия он яростно лупит по рулю, пару раз задевая клаксон. Этот звук и приводит его в себя. Четвертый час ночи. Слишком рано для репетиции концерта альтернативной музыки. Еще кто-нибудь полицию вызовет. А он не собирается светиться перед местными копами. Ни при каких обстоятельствах не собирается позорить отца.
Чееееерт.
С тяжелым вздохом Стайлз откидывается на сиденье. Ладно, он сможет это. Он же сильный. А если и нет – он сможет натренировать это в себе. Он сейчас пойдет туда и… как там говорила Лидия? Всё исправит. Только сначала примет душ. А то ведь чертов оборотень со своим суперносом обязательно унюхает, что Стайлз провонялся паническим потом.
Уже запирая двери джипа, Стайлз обводит улицу пустым взглядом, и глаза его невольно задерживаются на витрине круглосуточной кофейни напротив. Хм. Кофе? С крепким таким запахом… перебивающим все остальные… Да, кофе ему точно не повредит.

На этот раз он решает обойтись без юбки. Его достоинство как «госпожи» итак уже опущено ниже плинтуса. Слава богу, в недрах Лидиного шкафчика удается отыскать кожаные шортики. Они ему слегка маловаты. Ну и черт сними. Зато корсет в груди великоват. Ну и, само собой, ботфорты и перчатки, куда ж без них! Техника безопасности, чтоб ее.
У самых дверей «класса» Стайлз дарит себе минутку на дыхательную гимнастику. Последний вдох. Медленный выдох. И, не давая себе время передумать, решительно дергает дверную ручку.
На этот раз Дерек не просто скован наручниками – цепи крест-накрест обвили его грудь и спину. Цепи, по которым пойдет ток, если Стайлз не сумеет подобрать нужные слова. Черт, Стилински, конечно, хочет научиться быть сильным. Но он не собирается учиться на живодера.
Значит, нужные слова подобрать придется.
Тем более что Дерек тоже их ждет. При Стайлзовом появлении он сразу вскидывается весь. Подбирается. И, кажется, тянется к нему каждой клеточкой тела. Он не собирается нападать. Кажется… он ему рад? Собаки в ветеринарной клинике Скотта вели себя также при появлении хозяев. Вот черт! Теперь Стайлз просто не имеет права облажаться.
Но хоть Дерек и ждет его слов – его правильных слов – Стайлз молчит. Медленно проходит за рябиновую черту и садится прям на пол, скрестив по-турецки ноги. Опускает на пол термос, стаканчик с кофе. Рассыпает пакетики с добавками и неторопливо начинает их перебирать. Так, сахар добавим. Корицу? Неее, не в этот раз. А что там у нас с топпингами? Карамельный? Ладно, покатит.
Дерек молчит. Только сопит всё громче. И не поймешь сразу: то ли обиженно, то ли испуганно. Вряд ли он так уж боится «госпожу Робин». Скорей он боится своей вины. Стайлзу знакомо это ощущение.
В детстве его никогда не лупили. Отец его вообще пальцем ни разу не тронул. Ну, не считая той пары раз, когда был уж слишком пьян. Да и как тронул – оттолкнул неудачно. Но это было не со зла да и не больно. Скорей обидно, но не об этом речь. Отец его не бил. Но это не значит, что Стайлза никогда не наказывали. И если он что и вынес из отцовских наказаний, так это то, что самое ужасное, что может в них быть – это ожидание. Когда отец, застав его на очередном месте преступления, с упреком в голосе говорил: «Езжай домой, сын, потом поговорим» – Стайлз был готов волком выть. Потому что это означало несколько часов беспрерывной варки в собственной вине. Накручивание себя и самоистязание под лозунгом «Опять подвел отца». Несколько часов наедине с самым жестоким и неподкупным своим судьей – с самим собою.
Вряд ли его отец считал пытку ожиданием атрибутом воспитательной работы, просто у шерифа пусть провинциального, но всё же довольно большого городка всегда какой-нибудь работы по горло. Но сейчас Стайлз проворачивает именно этот трюк – пытает Дерека ожиданием.
А сам пьет кофе. С сахаром, сливками и карамельным топпингом. А рядом стоит еще и термос. Но тот подождет. Как ждет сейчас Дерек. Кажется, заскулит вот-вот – но ждет. Вены вздуваются синими змеями, будто он сам из себя тянет боль. Губы обкусаны все. Зато плотно сжаты. Из них не прорывается ни звука.
На дне стаканчика уже проглядывают «червячки» нерастаявшего топиинга и самые упрямые крупинки сахара, когда Стайлз всё-таки не выдерживает и проявляет «милосердие»:
– Вижу, ты научился прилично помалкивать, пока тебя не спрашивают.
Стайлз легко подхватывается на ноги, оставив почти пустой стаканчик на полу, но зато прихватив с собой термос. Делает вид, что не заметил облегченного вздоха Дерека, когда он наконец «осчастливил» его приветствием.
«Госпожа Робин» замирает в паре шагов от Дерека и позволяет себе наконец рассмотреть «ученика».
Дерек выглядит… больным. Бледная до серости кожа. Круги под глазами. Его даже в пот пробивает. И повязка на груди. Довольно широкая повязка. Так что Дерек выглядит больным и несчастным.
На месте его сестры Стайлз бы уложил брата в кроватку, напоил теплым какао и гладил по головке, пока тот не заснет.
А вместо этого тот сидит сейчас здесь в цепях и к ранам альфы (это ведь их скрывают бинты?) готовится получить новые. От «госпожи Робин».
Стайлз позволяет себе досадный вздох. Ему вдруг захотелось, чтоб на месте Дерека сейчас сидела его сестрица. Но вместо этого он говорит:
– То, что ты научился хоть каким-то манерам – это отрадно. – И медленно идет ему за спину, не спеша откручивая крышку на термосе. Замирает за спиною. И плещет ему на спину еще горячий настой рябины.
Видно, рябиновый настой действует на оборотней похлеще накладных когтей: на этот раз Дерек орет, яростно мотая головою. У него даже трансформацию не получается сдержать: когти и клыки лезут наружу, глаза опасно вспыхивают синим. Стайлз даже отступает. Но когда он снова заговаривает, в его голосе не слышно ни капли раскаяния. Только вот он почему-то не гордится этим.
– Ты научился держать язык за зубами, но вот никак не научишься держать свои когти при себе. А это уже не может радовать, Дерек. Ни меня, – Стайлз специально делает глубокомысленную паузу, – ни твою альфу.
Стайлз дает Дереку минуту, чтобы осознать свои слова, а потом вытаскивает из декольте в корсете Лидии пару салфеток, пропитанных специальным антидотом. Но сначала всё же уточняет:
– Так что случилось, Дерек? Будь хорошим мальчиком, расскажи мне. Только правду. Мы ведь уже договорились с тобой, что ты будешь говорить мне только правду.
Тот делает несколько судорожных вдохов и, наконец, хриплым голосом признает:
– Я напал на свою альфу. Я пытался ее… победить.
Слово «убить» повисает в воздухе. Впрочем, они оба прекрасно понимают, что Дерек просто подобрал удачный эвфемизм.
– Ооо, – издевательски тянет Стайлз, – так ты наконец-то признал, что твоя сестра не устраивает тебя, как альфа?
На самом деле слова Дерека лишь слегка задевают сознание Стайлза. Все его мысли и переживания сосредоточены на ярко-красном ожоге, оплывшим воском отпечатывавшемся на спине «ученика». На ожоге, который оставил он, Стайлз Стилински. И даже не верится, что промасленная тряпочка, которую он нервно комкает в руках, способна это исправить.
– Так тебя не устраивает твоя сестра, Дерек?
– Устраивает! – он почти рычит. Глаза снова вспыхивают синим светом беты – чтобы через секунду беспомощно померкнуть. Дерек устало опускает голову и почти шепотом признается: – Но она не устраивает моего волка.
– О! – на этот раз в интонациях Стайлза ни грамма издевки. – Какой прогресс. – И он наконец-то проводит салфеткой по так мучающей их обоих ране.
Дерек шипит и вздрагивает всем телом. Но ему явно становится легче. Им обоим, если уж на то пошло, становится легче.
Стайлз отбрасывает уже ненужную салфетку в сторону и подымает с пола отставленный в ноги термос. Не торопясь обходит Дерека, на этот раз останавливаясь спереди. Снова неторопливо откручивает крышку, наливает туда немного настойки. Стараясь при этом держать и термос, и крышку на уровне глаз Дерека. А еще сильнее стараясь, чтобы руки не дрожали. Впрочем, он больше не собирается раскрашивать тело Дерека «восковыми» рисунками.
– Значит, твоя альфа тебя не устраивает, Дерек. Тебя, именно тебя, – специально уточняет он. – Ты ведь не собираешься отрекаться от своего волка? Значит, в этом «преступлении» ты как минимум сообщник. Пусть даже «организатором» выступает твоя вторая половина.
Стайлз покачивает крышку с настойкой, охлаждая напиток, потом еще и дует в стаканчик – и одним глотком выпивает содержимое до дна. Рябина – не аконит, для людей она даже полезна.
А затем наклоняется к Дереку, не сгибая ног и прогибаясь в спине, как девицы из секси-клипов. Термос он снова ставит в ноги, опирается освободившейся левой рукой Дереку в плечо. Крышку из правой просто отбрасывает в сторону, эта рука ложится на левое Дереково бедро. Последний штрих – глаза в глаза.
Наверно, поза всё-таки не очень удачная: кожа под руками, пусть даже через ткань, но она слишком горячая, слишком… отвлекает. Настолько отвлекает, что Стайлз даже на секунду теряет контроль, подается вперед и широко проводит языком по губам. Прямо по губам своего чертова «ученика». Дерек невольно морщится: остатки рябиновой настойки в слюне Стайлза для него наверняка сродни настойки кайенского перца: судя по всему очень жжется и щиплет. Кожа возле губ даже раздраженно покраснела. Вот только глаза… его взгляд… похоже, Дерек хочет еще. И вся проблема в том, что Стайлз тоже хочет еще. А, значит, пора закругляться.
– У меня остался только один вопрос, Дерек. – Стайлз старательно кривит губы в издевательской усмешке. – А с чего ты взял, что ты будешь лучшим альфой, чем твоя сестра?
Он позволяет левой руке скользнуть с плеча Дереку на шею, слегка погладить местечко, в которое в прошлый раз впивался накладными когтями. А правой ладони – скользнуть ближе к паху. И голос Стайлза падает почти до шепота.
– Как же ты сам, такой непокорный, собираешься добиваться покорности от собственных бет? Как ты будешь учить их тому, чего сам не умеешь?
С каждым словом Стайлз придвигается всё ближе и ближе, на последнем звуке почти касаясь оборотня губами… И Дерек, предвкушающее приоткрыв губы, тянется вперед…
Чтобы поймать пустоту.
Стайлз отклоняется в последний момент, резко выпрямившись.
– Это твое «домашнее задание» на следующую нашу встречу, Дерек. – Он нежно проводит рукой по лбу «ученика», по скуле, задевает безыменным пальцем ухо, опускает на подбородок. И резко – до хруста шейных позвонков – вздергивает его голову вверх. – В следующий раз ты расскажешь мне, что бы ты сделал на месте альфы, если бы тебе попался такой негодный, гадкий бета, как ты. Представь… – Стайлз обрывает себя на полуслове. Нет, нельзя проецировать подобные фантазии на его альфу-сестру, он итак с ней не слишком-то ладит, это может только сильней настроить его против нее. – Представь, что твоя бета – я. Как бы воспитывал меня, Дерек?
У Дерека вспыхивают глаза. Так ярко, что Стайлз на миг жмурится. И спешит побыстрей убраться из «класса».

– Твое последнее задание – на грани фола, – глаза Лидии буквально мечут молнии. – Чем ты думал, когда предлагал ему такое? Ты вообще думал?!
– Я просто хочу, чтоб он понял, что еще не готов! – пытается оправдаться Стайлз. – Чтоб он убедился, что ему еще рано… воспитывать маленьких «волчат», и перестал нарываться. Чтоб он осознал, наконец, что ему стоит еще немного подучиться… ну, хорошо, пусть не у своей сестры, но хотя бы вместе с нею.
– И для этого ты позволяешь ему ставить опыты на себе? – не унимается Мартин. – Ты – его «госпожа». Твой авторитет должен быть непоколебим! Он даже мысли не должен допускать, что… вообще когда-нибудь… вообще в своей жизни… хоть раз… сможет тебя отдоминировать!
– Он и не сможет! В этом-то вся и соль. Он постоянно ставит под сомнение чужую власть. Своей сестры… ну альфы то есть. Твою ставил…
– А вот твою он раньше не ставил, Стайлз, – перебивает его Лидия. – Ты не задумывался почему?
– Я… – Стилински неловко мнется, поводит плечами, рука сама собой тянется почесать затылок – и он тут же резко опускает ее вниз, торопливо засовывая в карман (еще толком с оборотнями-то и не общался, а уже нахватался от них их дурацких собачьих привычек). – Я нашел… нужные слова, наверное.
– Не знаю, что за слова ты там ему говоришь, Стайлз, на записях звука не слышно. Мне приходится судить о ваших сессиях только по тому, что ты сам мне пересказываешь. Но по общей картине я, по наивности своей не иначе, посмела надеяться, что ты сумел подобрать правильную линию поведения. Что-то от его мамочки.
– Мамочки?! – Стайлз кривится в ужасе. – Мамы? Лидия, фу! Я ж его за яйца трогал!
– Хватит разыгрывать тут святую простоту, Стилински! Да, от мамочки. От единственной на данный момент альфы, на власть которой он никогда не посягал. Ты разбавил доминирование заботой. Сумел вдолбить ему в голову, что наказание – это в конечном итоге прощение. И я надеялась, что со временем он сумеет перенести эту манеру общения и на свою нынешнюю альфу. А всё, что надо было делать тебе – так это продолжать чередовать шлепки по попке с глажением по головке. Но не по той головке, которую ты вдруг вздумал пощупать. Я предупреждала тебя, Стайлз: никакого секса.
– Никакого секса и не было!
– Но ты хотел бы, чтоб он был! Иначе откуда такие тупые задания? Тебе захотелось под него прогнуться, признай!
– Чушь собачья! Я хочу его отдоминировать даже больше, чем прежде!
Лидия устало откидывается на больничные подушки. На минутку прикрывает глаза. А потом заговаривает уже спокойным, нарочито спокойным голосом:
– Стайлз, всё твое задание строится на теории, что он еще не готов. Говоря языком казино: ты весь свой «банк» поставил на это. Но – мы – не – в – казино, – последнее предложение она произносит, выделяя каждое слово. – Ты поставил на кон не только свою зарплату, какой бы астрономически огромной – для такого лузера, как ты – она ни казалась. Ты поставил на кон мою репутацию, и что для тебя – я так подозреваю – важнее: будущее самого Дерека. Его отношения с семьей. Его душевное спокойствие. Его жизнь, в конце-то концов, ведь если дело снова дойдет до драки с родной сестрой или даже с другим альфой, с которым он сцепится, чтоб получить новый статус – они ведь его и прибить могут. Такой вариант ты не рассматривал? Что он может тупо проиграть? Продуть? Облажаться? Также как ты можешь облажаться на этом задании. Ты перепутал реальную жизнь с компьютерной игрушкой, где уровень можно пройти без лишнего риска – а можно проскочить, рискнув определенным количеством очков.
– Я понимаю, что это не игра, – перебивает ее Стайлз. – И я справлюсь. Я не позволю ему… отдоминировать меня. Вот увидишь, Лидс, всё будет в порядке.
Стайлз торопливо целует ее в щеку и почти выскакивает из палаты. Под ее осуждающее молчание.

Стайлз искренне верит, что это был отличный план. Самый шедевральный из всех его планов. Ну, не считая того раза, когда он предложил затолкать осколки разбитой Скоттом вазы в диванную подушку. Но кто ж знал, что отцу в тот вечер приспичит сесть именно на нее? Случались, правда, и другие проколы, но тот раз, когда отцу из-за него наложили 27 швов на филейную часть – был худшим из всех. Так что, даже если этот план и провалится – а этого просто не может быть, потому что так быть не может – это не станет худшим исходом в резюме Стилински-младшего. Но ничего не проколется! Всё сработает. Он это знает. Вот просто знает, слышите?
Поэтому в «класс» неделю спустя «госпожа Робин» входит почти спокойно. Даже с каким-то сладким предвкушением. С обжигающим ожиданием. Как перед хорошей дрочкой. Когда давно не было секса. И ты всё спланировал, приготовил и даже белье постельное перестелил. Осталось только соседа по комнате в библиотеку спровадить…
Стайлз небрежно прислоняется левым плечом к стене, скрестив ноги в лодыжках. Говорят, у него красивые ноги. Стайлз надеется, что Дерек на них отвлечется.
Стайлзу хочется, чтобы Дерек на них отвлекся.
– Как прошла неделя, Дерек? Порадуй меня: скажи, что ты был хорошим мальчиком. Или в нашем случае лучше говорить «хорошим песиком»?
Дерек на подначку только усмехается. И даже позволяет себе кинуть на «госпожу Робин» быстрый взгляд исподлобья, паршивец! Но тут же снова показушно смиренно опускает глаза в пол.
– Как вам будет угодно, «госпожа Робин». А моя неделя прошла хорошо. Даже с сестрой отношения стали… лучше. Спокойнее как-то.
Стайлз мысленно гладит себя по головке. Выкуси, Лидия. Стайлз Стилински – гениальный доминант!
– Мы даже снова начали подшучивать друг над другом, – продолжает тем временем Дерек. – Она, в основном, прикалывалась, что боится оставаться со мной наедине: мол, по моей хитрой морде сразу видно, что я что-то задумал.
– Это так, Дерек? Ты что-то задумал?
– Я думал над вашим заданием, «госпожа Робин», как вы и приказывали, – оправдывается Дерек, добавив в голос интонации оскорбленной невинности.
– И что же ты надумал, Дерек?
– Я думаю, что не отказался бы от такой беты, как вы, «госпожа Робин».
Стайлз отлепляется от стены. Обходит Дерека кругом. Даже позволяет своей руке скользнуть по его спине.
– О, и как бы ты обращался с такой бетой, как я, Дерек? – Стайлз отходит к стене с девайсами и любовно, почти лаская, проводит пальцами по одной из плетей. – Отшлепал бы за неповиновение?
– Ну что вы, «госпожа Робин», – в голосе Дерека всё явственней звучит насмешка. И это решительно не нравится Стайлзу. У него даже настроение портиться начинает. – Вообще-то мать натаскивала меня на альфу наравне с Лорой. Она даже с Корой пару инструктажей проводила. Так, на всякий случай. И самое первое правило, которое в нас вдолбили, так это, что насилие – самый распоследний способ управлять своей стаей.
– О, как жаль, – совершенно искренне огорчается Стайлз. Потому что у него буквально руки чешутся врезать паршивцу пару раз. От души так врезать. Ему не нравится, насколько хорошо Дерек вошел в роль. С каким смаком он ее играет. – А вот я бы тебя сейчас пожалуй отшлепал, – не удерживается он от признания.
– А я бы вам даже позволил. – И теперь оборотень смотрит на «госпожу» прямо, в упор, уже даже не таясь.
– О, так значит, это у вас такая добрая семейная традиция – позволять своим бетам себя лупить? Так чем же тогда твоя сестра не довольна?
– Беты постоянно «лупят» своих альф. На тех же тренировках, к примеру. – Но прежде чем Стайлз успевает придумать новую реплику, Дерек вдруг добавляет: – Но с вами, «госпожа Робин», я был бы нежен.
Из Стайлза будто враз выкачали весь воздух. И от кислородного голодания даже на миг темнеет в глазах. И что это было сейчас? Это что за херня, я вас спрашиваю?
– Даже если бы я бесил тебя до горящих глаз и черных когтей? – искренне интересуется Стайлз. Нет, ему правда интересно. Потому что сам он как раз близок к такому состоянию. Ну, с поправкой на его человеческую сущность. И ему очень интересно, как с таким бороться. – Не кидал бы об стены? Не грозился перегрызть мне горло зубами? А действовал бы… нежно?
Дерек снова опускает голову. А улыбка на его губах, она почти мечтательная.
– Ну разве что…
– Разве – что?! – срывается Стайлз, одновременно срывая со стены первую попавшуюся плеть. И даже замахивается в порыве какой-то необъяснимой, неконтролируемой, дикой, на грани экстаза ярости – но так и не наносит удара. – Я что, до сих пор не научил тебя отвечать на задаваемые вопросы? – И тут же понимает, что вопрос был сформулирован неверно: нельзя было брать ответственность на себя, ох нельзя. И он пытается исправиться, честно пытается: – Или это ты настолько нерадив и туп, что не в состоянии выучиться самому элементарному?
Вот только во взгляде Дерека, когда он подымает глаза, ни грамма обиды, ни тени опасения. А если там и есть вина, то это не та вина, которую бы хотел видеть там Стайлз.
– Мне жаль, что я тебя расстроил, – без улыбки, без намека на насмешку заверяет он. – Я не этого хотел. А если бы я и притиснул тебя к стене, то только… – Дерек улыбается почти робко. – Волки так заигрывают. Это часть наших «брачных игр».
Стайлз невольно отступает. Чееерт. Лидия снова была права. Впрочем, Мартин всегда права. Тебе пора бы уже с этим смириться, Стилински. О каком доминировании может идти речь, когда у тебя ватные ноги и выдыхать получается через раз?
Стайлзу хочется вцепиться себе в волосы. Хорошо всё-таки, что на голове дурацкая шапочка-маска.
А ведь всё так хорошо начиналось. И закончиться всё тоже должно было классно. Но чертов Дерек всё ему испортил. Только Стайлз настроился на забаву, как тот перевернул всё с ног на голову, еще и в сердце у него каким-то образом умудрился покопаться. И вся забава пошла прахом. Кто б мог подумать, что из этого оборотня выйдет такой прекрасный динамщик?
– Хотел бы я, чтоб ты был моим… – тихо, и от этого как-то чересчур интимно тянет Дерек.
И Стайлз понимает: всё. Это всё. Конец. Их «урокам». И его «урокам» тоже – урокам, как стать сильным. Он уже не научится. Потому что нельзя научиться быть сильным, когда так сильно хочешь быть чьим-то. Так безумно – ведь это же сумасшествие, правда?! – безудержно сильно хочешь, чтоб кто-то твердил тебе: «мой».
Он пришел сюда, чтоб научиться руководить другими.
А позволил руководить собой.
Позволил своим желаниям руководить собой.
Позволил абсолютно чужому парню… оборотню руководить своими желаниями.
Позволил себя отдоминировать. Одними только словами. Он считал, что уж в словах-то его никто не переплюнет. Это всегда было его самым главным – да что там, единственным безотказным – оружием. И вот теперь и слова его подвели… Его собственные слова подвели его под беду.
В Стайлзе загорается злость. Загоревшимся спиртом отцовского виски вспыхивает ярость. На самого себя и только. Но «ударной волной» задевает и Дерека:
– А кто тебе сказал, Дерек, – и в голосе Стайлза вымученное, до равнодушной апатии вымученное спокойствие, – с чего ты взял, что ты – мой единственный «ученик»? С чего ты взял, что я только твоя «госпожа Робин»?
На минуту в комнате западает тишина. Дерек недоуменно хмурится, словно не понимает, что Стайлз ему только что сказал. Будто тот вдруг заговорил с ним по-испански. Или признался, что это он убил его родителей.
Стайлз толком не успевает разглядеть вспыхнувшую в глазах Дерека боль – ее тут же перекрывает синее пламя ярости и обиды.
– АРРРРГРРХХХ!!!
Рев оборотня, наверно, слышно на другом конце здания. Несмотря на всю их понтовую звукоизоляцию. Дерек рвется вперед, рвется из наручников, рвется к Стайлзу… Вот теперь он, похоже, не прочь впечатать «госпожу Робин» в стену и перегрызть ему горло зубами.
Охрана тут же пускает по наручникам ток. В дверном окошке мелькает испуганное лицо одного из ассистентов: по идее в таких случаях Дереку положено колоть седативное, но чувак реально боится соваться в комнату. Стайлз не хочет всего этого видеть. Как и Дерек наверняка теперь никогда не захочет видеть его. Поэтому Стилински почти выбегает из «класса» и просто бежит, бежит, бежит…
Окончательно в себя он приходит только у дверей своей квартиры. Когда пытается открыть двери искусственным когтем. Он всё еще в костюме Лидии, так и пробежал полгорода. Спасибо Америке с ее демократией за то, что его даже не остановили за разгуливание по городу в непристойном виде. Жаль только, что ключи – и от дома, и от джипа – остались в клубе. Придется спускаться к вахтерше за запасными.
Стайлз окидывает себя оценивающим взглядом в отражении коридорного окна. Ну хоть у старой сплетницы будет сегодня праздник.

Продолжение в комментариях