Иллюстрация: Библиотека в городе Камден, Англия
Как интернет-общение изменило наш язык? Ждут ли нас отказ от знаков препинания и новые литературные жанры? И станут ли школьники будущего изучать правила расстановки смайликов?
Переводчик рассуждает на эти любопытные темы.
Некоторые отвлеченные соображения о влиянии интернет-общения на язык.
Гуревич в свое время назвал средневековую культуру «культурой безмолвствующего большинства». По аналогии с этим, наше время можно назвать эпохой большинства разглагольствующего. читать дальшеМы, кажется, еще даже не вполне осознали, насколько сильно все переменилось с появлением интернета. Раньше возможность высказаться письменно и публично была привилегией избранных и требовала определенного образовательного и культурного ценза. Редкие «письма трудящихся» и «отзывы читателей» погоды не делали: они все равно фильтровались и, как минимум, редактировались перед публикацией. Теперь возможность высказаться письменно и быть услышанным имеет абсолютно любой, худо-бедно научившийся писать и имеющий доступ к интернету. Да, разумеется, вес высказываний в интернете не одинаков: какого-нибудь политика или писателя услышат на пару-тройку порядков больше людей, чем Петра Иваныча Бобчинского из Мухосранска. Однако, если Петр Иваныч Бобчинский скажет то, что всех зацепит (насколько разумное или справедливое — другой вопрос), внутри сети его высказывание прозвучит не менее громко, чем голос какого-нибудь Путина или Навального. То есть на данный момент «простой человек» имеет шанс быть услышанным, какого он не имел никогда прежде. Ну и, как минимум, если Петр Иваныч первым оставит коммент к посту Навального, его поневоле прочитают все.
Для меня эта ситуация интересна прежде всего с языковой точки зрения. Это эпоха, когда высказываться письменно принялись люди совершенно не письменные, illiterati в самом что ни на есть исконном смысле этого слова, то есть отроду не писавшие ничего, кроме разве что школьных сочинений, да и тех на двойку. А теперь они пишут, и пишут обильно как по объему высказываний, так и по их общему количеству. А это значит, что вокруг нас появилось много, очень много, невероятно много письменных текстов, созданных людьми, плохо и очень плохо владеющими письменной нормой. Раньше человек, берясь за перо, как правило, отдавал себе отчет, что намерен создать письменный текст в соответствующем жанре, будь то даже жанр личного письма или любовной записки, и ориентировался на известную ему норму данного жанра (ну, а «творчество» тех, кто нормой не владел, обычно не уходило дальше непосредственного адресата). Теперь пишущий зачастую очень плохо представляет себе, в чем, собственно, разница — и либо уезжает в непроходимый канцелярит (единственный понятный и доступный ему образец «письменного стиля»), либо пишет «как говорит», потому что иначе не умеет.
На самом деле, конечно, совсем так, как говорит, он писать не может. Записывать устный текст именно в том виде, в каком он был произнесен — это отдельное уменье, ему учат только на филфаке, да и то, не все филологи им владеют. Однако что мы имеем на самом деле — это непрерывно и бурно идущее размывание границ между письменной и устной нормой. Будь я школьным учителем или просто ревнителем культуры речи, я бы, наверное, сказал, что это ужасно. Но я лингвист и переводчик, и мне интересно. Понятно, что совсем письменная норма не рухнет. Грань между письменным и устным текстом будет всегда. Интересно другое: где она проляжет, когда все устаканится, и какую форму приобретет.
Уже сейчас в письменном тексте стало можно многое, что еще двадцать лет назад выглядело невозможным, неприемлемым, даже непристойным. Скажем, фонетическая запись речи, в особенности отдельных слов, всегда использовалась для изображения речи человека некультурного (даже если эта запись строго соответствовала орфоэпической норме, то есть правильному, литературному произношению): если персонаж в книжке говорит «Што-о?» — ясно, что перед нами какая-то деревенщина, хотя [што] — как раз литературная норма, [что] никто не произносит (по крайней мере, в столицах). А сейчас фонетическая запись используется все шире — еще не в печатных, «официально-письменных» текстах, но уже в текстах достаточно высокого уровня, написанных культурными, образованными людьми, и для образованных людей предназначенных. «Ахха» вместо «ага», для имитации «г» фрикативного, которое в литературном произношении только и присутствует, что в междометиях, да еще в косвенных падежах слова «Бог». «До-о!» вместо «да-а!» — более закрытый звук, для демонстрации иронии и несогласия с собеседником. Это только два примера — если порыться в памяти, вы наверняка найдете еще несколько.
Диалектизмы, просторечные слова и формы, в том числе те, которые являются общепризнанным маркером человека необразованного (пресловутое «одеть/надеть») — все пошло в ход, в том числе, повторюсь, и у людей культурных. Собственно, это стало общемировой тенденцией еще до появления интернета: мне еще лет двадцать назад рассказывали, будто читать лекции в Оксфорде с легким йоркширским прононсом — это нынче модно и круто, но с появлением интернета это усилилось многократно, и сделалось модно и круто не только для интеллектуальной элиты, но и для простого образованного человека, который прежде дорожил любой возможностью продемонстрировать, как он далек от всего некультурного и деревенского.
Само по себе обилие коммуникативных единиц, какое прежде можно было видеть разве что в лучших художественных текстах, прежде всего, в имитации речи людей простых и необразованных (вообще, обилие коммуникативных единиц воспринимается как признак речи человека незрелого — скажем, ребенка, — либо некультурного): междометия россыпью — причем не только «официально признанные», которые можно найти в словарях, вроде «угу», «ага», «хм», но и всяческие «ы-ы-ы», «мгым», «хех», а также заимствованные («упс», «йо», «вау») и все такое прочее; синтаксис и порядок слов, не свойственный «грамотной» письменной речи; все вот это, да.
Я уже молчу про целую отдельную область коммуникативных единиц, свойственную именно интернету: смайлики. Потому что смайлики — это, конечно, коммуникативные единицы, которыми люди, пишущие в интернете, по мере сил заменяют интонации, мимику и жесты. И возникновение и распространение смайликов тоже связано именно с тем, что «интернетовская» речь является пограничной между письменной и устной, и что ее носители, зачастую, плохо владеют письменной речью: они не умеют ни передавать свое отношение к собеседнику и ситуации средствами письменной речи, ни воспринимать это отношение, выраженное средствами письменной речи (грубо говоря, ты можешь обставить свою шутку всеми «красными флажками», предусмотренными правилами русской письменной речи, но, если ты не поставил смайлик, собеседник все равно не поймет, что это была шутка). Более того, смайлики то и дело совершают попытку проникнуть из сферы непринужденного интернет-общения в официальную переписку: всякий, наверно, слышал жалобы на то, как «напечатал деловое письмо со смайликами, в последний момент спохватился!»
Но, прежде всего, в интернете мы привыкли встречать написанными слова и выражения (нет, не только матерные), которые прежде знали только на слух; а привыкнув видеть, как это пишется — привыкнув видеть, что такое МОЖНО не только произнести, но и написать, — мы как бы осознали их существование.
Если так подумать, то некоторые будущие тенденции прослеживаются уже сейчас. Ясно, что мы почти наверняка НЕ откажемся от орфографии. Потому что, помимо того, что единая орфография необходима для удобства взаимопонимания пишущих и читающих, владение орфографией — слишком удобный и наглядный способ демонстрации своего более высокого статуса, своей более высокой компетентности, чтобы от нее отказываться: если ход разговора перестал тебя устраивать, всегда можно ткнуть собеседника в то, что он не умеет ставить запятые и тся/ться неправильно пишет (а значит, его мнение и не заслуживает уважения). Просто, подозреваю, дети станут раньше и лучше овладевать орфографией (прослыть лохом и невеждой среди ровесников - куда более действенный стимул, чем двойка за диктант) — ну, либо системы автоматической проверки орфографии достигнут достаточно высокого уровня, чтобы любой желающий мог писать, не заморачиваясь.
Скорее всего, мы откажемся от заглавных букв в начале предложения — по крайней мере, в коротких сообщениях и диалогах. Заглавные буквы, судя по всему, сохранятся только там, где они играют смыслоразличительную роль, прежде всего, в именах собственных (ср. «я написал жене» vs. «я написал Жене»).
По всей видимости, в переписке станут нормой смайлики и общеупотребительные сокращения — при всем удобстве смартфонов и планшетов, набирать лишние несколько букв на них все-таки напряжно.
Скорее всего, погибнет вся сложная система знаков препинания, ориентированная на выражение эмоций в письменной речи. Точнее, она заменится более простой и грубой: вместо ?! все будут писать ?????????????? И смайлик в конце: 0_0
Но в целом — я не думаю, что с языком произойдет что-то катастрофическое. Ну, возможно, станет еще сложнее воспринимать тексты, написанные в доинтернетовские эпохи. Но, думаю, это не настолько серьезное препятствие, как представляется в данный момент. Кому надо, тот воспримет. Ну, а кому не надо, для тех переиздадут «Конька-Горбунка» и Пушкина в новой орфографии. Со смайликами.
Как интернет-общение изменило наш язык? Ждут ли нас отказ от знаков препинания и новые литературные жанры? И станут ли школьники будущего изучать правила расстановки смайликов?
Переводчик рассуждает на эти любопытные темы.
Некоторые отвлеченные соображения о влиянии интернет-общения на язык.
Гуревич в свое время назвал средневековую культуру «культурой безмолвствующего большинства». По аналогии с этим, наше время можно назвать эпохой большинства разглагольствующего. читать дальшеМы, кажется, еще даже не вполне осознали, насколько сильно все переменилось с появлением интернета. Раньше возможность высказаться письменно и публично была привилегией избранных и требовала определенного образовательного и культурного ценза. Редкие «письма трудящихся» и «отзывы читателей» погоды не делали: они все равно фильтровались и, как минимум, редактировались перед публикацией. Теперь возможность высказаться письменно и быть услышанным имеет абсолютно любой, худо-бедно научившийся писать и имеющий доступ к интернету. Да, разумеется, вес высказываний в интернете не одинаков: какого-нибудь политика или писателя услышат на пару-тройку порядков больше людей, чем Петра Иваныча Бобчинского из Мухосранска. Однако, если Петр Иваныч Бобчинский скажет то, что всех зацепит (насколько разумное или справедливое — другой вопрос), внутри сети его высказывание прозвучит не менее громко, чем голос какого-нибудь Путина или Навального. То есть на данный момент «простой человек» имеет шанс быть услышанным, какого он не имел никогда прежде. Ну и, как минимум, если Петр Иваныч первым оставит коммент к посту Навального, его поневоле прочитают все.
Для меня эта ситуация интересна прежде всего с языковой точки зрения. Это эпоха, когда высказываться письменно принялись люди совершенно не письменные, illiterati в самом что ни на есть исконном смысле этого слова, то есть отроду не писавшие ничего, кроме разве что школьных сочинений, да и тех на двойку. А теперь они пишут, и пишут обильно как по объему высказываний, так и по их общему количеству. А это значит, что вокруг нас появилось много, очень много, невероятно много письменных текстов, созданных людьми, плохо и очень плохо владеющими письменной нормой. Раньше человек, берясь за перо, как правило, отдавал себе отчет, что намерен создать письменный текст в соответствующем жанре, будь то даже жанр личного письма или любовной записки, и ориентировался на известную ему норму данного жанра (ну, а «творчество» тех, кто нормой не владел, обычно не уходило дальше непосредственного адресата). Теперь пишущий зачастую очень плохо представляет себе, в чем, собственно, разница — и либо уезжает в непроходимый канцелярит (единственный понятный и доступный ему образец «письменного стиля»), либо пишет «как говорит», потому что иначе не умеет.
На самом деле, конечно, совсем так, как говорит, он писать не может. Записывать устный текст именно в том виде, в каком он был произнесен — это отдельное уменье, ему учат только на филфаке, да и то, не все филологи им владеют. Однако что мы имеем на самом деле — это непрерывно и бурно идущее размывание границ между письменной и устной нормой. Будь я школьным учителем или просто ревнителем культуры речи, я бы, наверное, сказал, что это ужасно. Но я лингвист и переводчик, и мне интересно. Понятно, что совсем письменная норма не рухнет. Грань между письменным и устным текстом будет всегда. Интересно другое: где она проляжет, когда все устаканится, и какую форму приобретет.
Уже сейчас в письменном тексте стало можно многое, что еще двадцать лет назад выглядело невозможным, неприемлемым, даже непристойным. Скажем, фонетическая запись речи, в особенности отдельных слов, всегда использовалась для изображения речи человека некультурного (даже если эта запись строго соответствовала орфоэпической норме, то есть правильному, литературному произношению): если персонаж в книжке говорит «Што-о?» — ясно, что перед нами какая-то деревенщина, хотя [што] — как раз литературная норма, [что] никто не произносит (по крайней мере, в столицах). А сейчас фонетическая запись используется все шире — еще не в печатных, «официально-письменных» текстах, но уже в текстах достаточно высокого уровня, написанных культурными, образованными людьми, и для образованных людей предназначенных. «Ахха» вместо «ага», для имитации «г» фрикативного, которое в литературном произношении только и присутствует, что в междометиях, да еще в косвенных падежах слова «Бог». «До-о!» вместо «да-а!» — более закрытый звук, для демонстрации иронии и несогласия с собеседником. Это только два примера — если порыться в памяти, вы наверняка найдете еще несколько.
Диалектизмы, просторечные слова и формы, в том числе те, которые являются общепризнанным маркером человека необразованного (пресловутое «одеть/надеть») — все пошло в ход, в том числе, повторюсь, и у людей культурных. Собственно, это стало общемировой тенденцией еще до появления интернета: мне еще лет двадцать назад рассказывали, будто читать лекции в Оксфорде с легким йоркширским прононсом — это нынче модно и круто, но с появлением интернета это усилилось многократно, и сделалось модно и круто не только для интеллектуальной элиты, но и для простого образованного человека, который прежде дорожил любой возможностью продемонстрировать, как он далек от всего некультурного и деревенского.
Само по себе обилие коммуникативных единиц, какое прежде можно было видеть разве что в лучших художественных текстах, прежде всего, в имитации речи людей простых и необразованных (вообще, обилие коммуникативных единиц воспринимается как признак речи человека незрелого — скажем, ребенка, — либо некультурного): междометия россыпью — причем не только «официально признанные», которые можно найти в словарях, вроде «угу», «ага», «хм», но и всяческие «ы-ы-ы», «мгым», «хех», а также заимствованные («упс», «йо», «вау») и все такое прочее; синтаксис и порядок слов, не свойственный «грамотной» письменной речи; все вот это, да.
Я уже молчу про целую отдельную область коммуникативных единиц, свойственную именно интернету: смайлики. Потому что смайлики — это, конечно, коммуникативные единицы, которыми люди, пишущие в интернете, по мере сил заменяют интонации, мимику и жесты. И возникновение и распространение смайликов тоже связано именно с тем, что «интернетовская» речь является пограничной между письменной и устной, и что ее носители, зачастую, плохо владеют письменной речью: они не умеют ни передавать свое отношение к собеседнику и ситуации средствами письменной речи, ни воспринимать это отношение, выраженное средствами письменной речи (грубо говоря, ты можешь обставить свою шутку всеми «красными флажками», предусмотренными правилами русской письменной речи, но, если ты не поставил смайлик, собеседник все равно не поймет, что это была шутка). Более того, смайлики то и дело совершают попытку проникнуть из сферы непринужденного интернет-общения в официальную переписку: всякий, наверно, слышал жалобы на то, как «напечатал деловое письмо со смайликами, в последний момент спохватился!»
Но, прежде всего, в интернете мы привыкли встречать написанными слова и выражения (нет, не только матерные), которые прежде знали только на слух; а привыкнув видеть, как это пишется — привыкнув видеть, что такое МОЖНО не только произнести, но и написать, — мы как бы осознали их существование.
Если так подумать, то некоторые будущие тенденции прослеживаются уже сейчас. Ясно, что мы почти наверняка НЕ откажемся от орфографии. Потому что, помимо того, что единая орфография необходима для удобства взаимопонимания пишущих и читающих, владение орфографией — слишком удобный и наглядный способ демонстрации своего более высокого статуса, своей более высокой компетентности, чтобы от нее отказываться: если ход разговора перестал тебя устраивать, всегда можно ткнуть собеседника в то, что он не умеет ставить запятые и тся/ться неправильно пишет (а значит, его мнение и не заслуживает уважения). Просто, подозреваю, дети станут раньше и лучше овладевать орфографией (прослыть лохом и невеждой среди ровесников - куда более действенный стимул, чем двойка за диктант) — ну, либо системы автоматической проверки орфографии достигнут достаточно высокого уровня, чтобы любой желающий мог писать, не заморачиваясь.
Скорее всего, мы откажемся от заглавных букв в начале предложения — по крайней мере, в коротких сообщениях и диалогах. Заглавные буквы, судя по всему, сохранятся только там, где они играют смыслоразличительную роль, прежде всего, в именах собственных (ср. «я написал жене» vs. «я написал Жене»).
По всей видимости, в переписке станут нормой смайлики и общеупотребительные сокращения — при всем удобстве смартфонов и планшетов, набирать лишние несколько букв на них все-таки напряжно.
Скорее всего, погибнет вся сложная система знаков препинания, ориентированная на выражение эмоций в письменной речи. Точнее, она заменится более простой и грубой: вместо ?! все будут писать ?????????????? И смайлик в конце: 0_0
Но в целом — я не думаю, что с языком произойдет что-то катастрофическое. Ну, возможно, станет еще сложнее воспринимать тексты, написанные в доинтернетовские эпохи. Но, думаю, это не настолько серьезное препятствие, как представляется в данный момент. Кому надо, тот воспримет. Ну, а кому не надо, для тех переиздадут «Конька-Горбунка» и Пушкина в новой орфографии. Со смайликами.