...надо делать революцию. Революция всё спишет (Ауренга)
Эрик/Чарльз. Мпрег. Перед полетом за Шоу, Чарльз признается Эрику, что ждет ребенка.
Исполнение №1
Пока остальная команда отправлялась от шока при виде синего Хэнка, Леншерр пытался придти в себя от признания Ксавьера.
«Эрик, я... ты только не волнуйся, ладно? Но я... Я беременный!»
«Я не волнуюсь, нет... И тебе сейчас не стоит. Да, не волнуйся, Чарли! Я позабочусь о тебе и ребенке!»
***
Оставшиеся 8 месяцев Чарльз провел в железном сейфе.
Исполнение №2
Слов: 484
Если Шоу чему-то и научил Эрика, убив его мать, так это тому, что нельзя смешивать чувства и дело. Любовь отвлекает. Ты нервничаешь. И проигрываешь. А платить за твой проигрыш приходится любимым людям.
Поэтому Эрик запрещает себе даже думать о том, что «я… понимаешь… так вышло… но кажется я…»
Беременный.
У Эрика будет ребенок. Нет, не так. У Эрика и Чарльза будет ребенок.
Но сначала будет Шоу. И Эрик запрещает себе думать обо всем остальном, пока не достигнута цель.
Долг возвращен. Шоу получил свою монету назад. Одна единственная монета, но все эти годы она оттягивала его душу, будто целый мешок иудиного серебра. Потому что суть у этих монет была одна: не сумев защитить, Эрик, по сути, предал мать. А вот теперь вернул долг.
Вот только на задворках сознания копошится противная мыслишка, что тем самым он предал Чарли.
Эрик надевает шлем не потому, что не доверяет Чарльзу. В конце концов, он ведь доверял ему достаточно, чтобы заделать ребенка, не так ли? Эрик надевает шлем потому, что не знает что сказать. Шоу повержен и теперь уже не может быть предлогом, чтобы попросить Чарльза подождать. Теперь Ксавьер вправе знать мнение Леншерра о… О чем? О том, что они поселятся в его поместье, высадят цветы под окном и будут жить долго и счастливо, пока люди не придут в их дом с автоматами?
Эрик в это не верит. И пусть еще пару недель назад мир не был его целью. Но «мир для его ребенка» – это ведь уже совсем другая категория ценностей, правда?
Он должен их защитить. А Чарльз должен понять. Просто обязан – если не ему, то их малышу – понять, что мир никогда не примет таких как они. Тем более теперь. Может, люди и смирились бы с телепатами и синимы «монстрами», но ни один уважающий себя ковбой-фермер-сенатор-мать-их-США никогда не смирится с беременным мужиком. Само существование которого ставит под сомнение их гордое право быть «сильной половиной». Они ведь никогда и не перед кем не становились на колени. Они же даже ссут стоя! А тут вдруг беременный чудик. А вдруг это заразно?!
И Эрик направляет ракеты назад, отказываясь признать, что Шоу проступил бы так же. Потому что Шоу сделал бы это ради себя, а Эрик… А Эрик просто не хочет, чтобы их с Чарли ребенок чувствовал себя в этом мире уродом.
Нападение Чарльза – это во всех смыслах удар в спину.
– Я же делаю это ради нас! – кричит он, проклиная собственное отчаяние. – Чтобы наши дети рождались в свободном мире!
Чарльз застывает на секунду – и наносит решающий «удар»:
– А я хочу, чтобы дети, которые уже родились, уснули сегодня в своих кроватях спокойно.
И ракеты падают вниз. Разрывая душу Леншерра на части.
Эрик уходит. Не потому что должен уйти. А потому что не вправе остаться. Он не имеет права на дом и цветы под окном. Не теперь. Не сегодня. Не до тех пор, пока этот мир может навредить его Чарли хоть чем-то.
Потому что у Чарли будет его ребенок. Но так получилось, что не будет Эрика.
И если вкратце:
Исполнение №3
Слов: 72
Пока Чарльз падает – медленно, ужасно медленно, ужасающе страшно – Эрик будто глохнет. И вместо чарльзова крика боли в его голове звучат слова, сказанные Чарли накануне вылета: «У нас будет ребенок, Эрик».
Они звучат в его голове, пока он медленно, ужасно медленно, ужасаясь собственному страху, бежит к любимому по вязкому песку, нагретому кубинским солнцем.
«У нас будет ребенок, Эрик».
Когда окровавленная пуля падает на дрожащую ладонь, Эрик с жестокой ясностью понимает: видимо, уже нет…
Исполнение №1
Пока остальная команда отправлялась от шока при виде синего Хэнка, Леншерр пытался придти в себя от признания Ксавьера.
«Эрик, я... ты только не волнуйся, ладно? Но я... Я беременный!»
«Я не волнуюсь, нет... И тебе сейчас не стоит. Да, не волнуйся, Чарли! Я позабочусь о тебе и ребенке!»
***
Оставшиеся 8 месяцев Чарльз провел в железном сейфе.
Исполнение №2
Слов: 484
Если Шоу чему-то и научил Эрика, убив его мать, так это тому, что нельзя смешивать чувства и дело. Любовь отвлекает. Ты нервничаешь. И проигрываешь. А платить за твой проигрыш приходится любимым людям.
Поэтому Эрик запрещает себе даже думать о том, что «я… понимаешь… так вышло… но кажется я…»
Беременный.
У Эрика будет ребенок. Нет, не так. У Эрика и Чарльза будет ребенок.
Но сначала будет Шоу. И Эрик запрещает себе думать обо всем остальном, пока не достигнута цель.
Долг возвращен. Шоу получил свою монету назад. Одна единственная монета, но все эти годы она оттягивала его душу, будто целый мешок иудиного серебра. Потому что суть у этих монет была одна: не сумев защитить, Эрик, по сути, предал мать. А вот теперь вернул долг.
Вот только на задворках сознания копошится противная мыслишка, что тем самым он предал Чарли.
Эрик надевает шлем не потому, что не доверяет Чарльзу. В конце концов, он ведь доверял ему достаточно, чтобы заделать ребенка, не так ли? Эрик надевает шлем потому, что не знает что сказать. Шоу повержен и теперь уже не может быть предлогом, чтобы попросить Чарльза подождать. Теперь Ксавьер вправе знать мнение Леншерра о… О чем? О том, что они поселятся в его поместье, высадят цветы под окном и будут жить долго и счастливо, пока люди не придут в их дом с автоматами?
Эрик в это не верит. И пусть еще пару недель назад мир не был его целью. Но «мир для его ребенка» – это ведь уже совсем другая категория ценностей, правда?
Он должен их защитить. А Чарльз должен понять. Просто обязан – если не ему, то их малышу – понять, что мир никогда не примет таких как они. Тем более теперь. Может, люди и смирились бы с телепатами и синимы «монстрами», но ни один уважающий себя ковбой-фермер-сенатор-мать-их-США никогда не смирится с беременным мужиком. Само существование которого ставит под сомнение их гордое право быть «сильной половиной». Они ведь никогда и не перед кем не становились на колени. Они же даже ссут стоя! А тут вдруг беременный чудик. А вдруг это заразно?!
И Эрик направляет ракеты назад, отказываясь признать, что Шоу проступил бы так же. Потому что Шоу сделал бы это ради себя, а Эрик… А Эрик просто не хочет, чтобы их с Чарли ребенок чувствовал себя в этом мире уродом.
Нападение Чарльза – это во всех смыслах удар в спину.
– Я же делаю это ради нас! – кричит он, проклиная собственное отчаяние. – Чтобы наши дети рождались в свободном мире!
Чарльз застывает на секунду – и наносит решающий «удар»:
– А я хочу, чтобы дети, которые уже родились, уснули сегодня в своих кроватях спокойно.
И ракеты падают вниз. Разрывая душу Леншерра на части.
Эрик уходит. Не потому что должен уйти. А потому что не вправе остаться. Он не имеет права на дом и цветы под окном. Не теперь. Не сегодня. Не до тех пор, пока этот мир может навредить его Чарли хоть чем-то.
Потому что у Чарли будет его ребенок. Но так получилось, что не будет Эрика.
И если вкратце:
Исполнение №3
Слов: 72
Пока Чарльз падает – медленно, ужасно медленно, ужасающе страшно – Эрик будто глохнет. И вместо чарльзова крика боли в его голове звучат слова, сказанные Чарли накануне вылета: «У нас будет ребенок, Эрик».
Они звучат в его голове, пока он медленно, ужасно медленно, ужасаясь собственному страху, бежит к любимому по вязкому песку, нагретому кубинским солнцем.
«У нас будет ребенок, Эрик».
Когда окровавленная пуля падает на дрожащую ладонь, Эрик с жестокой ясностью понимает: видимо, уже нет…
-
-
16.09.2013 в 01:04-
-
16.09.2013 в 16:12Большое спасибо за отзыв