...надо делать революцию. Революция всё спишет (Ауренга)
Название: Взять живым или мертвым
Автор: lisunya
Бета: GinGin Lolli
Пейринг: Дерек/Стайлз (основной)
Рейтинг: NC-17 (ну, я надеюсь
)
Жанр: слэш, AU, агнст, hurt/comfort
Статус: в процессе
Размер: не знаю пока (см. предыдущий пункт)
Предупреждения: АУ, упоминание смерти второстепенных персонажей
Саммари: на Диком Западе конокрадов очень не любят. Но, похоже, сын шерифа любит в одного из них…
Стайлз не часто бывал в местном салуне. Впрочем, жители Бикон Хиллс это заведение тоже не жаловали. Все, кому надо, уже давно доподлинно знали, что:
если надо напиться – лучше самогона мистера Харриса пойла еще не изобретено;
нужна сговорчивая бабенка – выжди, покудова старина Блэк не умотает на пастбище, и зайди проведать его жену (причем, с собой лучше прихватить тот самый самогон: старуха Бэтси и сговорчивей будет, и на лицо послаще станет);
надо поговорить по душам – угости самогоном не старуху Бэтси, а старика Лэйхи;
хочешь поплясать – скажи Эннису, что нос ему вправили криво, а после только и знай, что уворачивайся от пуль.
А салун? Да салун в их городишке дрянь дрянью, это вам любой скажет. Даже самый распоследний патриот и дурак. Даже сам хозяин салуна, бедолага Джеб. Ну что поделать, если у Джеба руки не из того места растут и котелок дырявый? Бесталанный он мужик, этот Джеб. А что салун еще не вконец прогорел, так только оттого, что люди в Бикон Хиллс больно жалостливые. Ну и еще, бывает, ковбои неместные захаживают. На то они и неместные. А все местные ковбои считали, что лучше б Джеб пошел в проповедники.
Да, в проповедниках ему бы было самое место. А так только землю зазря занимает. А всё отчего? Оттого, что салун должен быть для души! Там весело должно быть! Выпивка, девочки, тапёр толковый… Эх!
Пытались попервах наняться к Джебу девочки. Так этот старый дурак вздумал читать им по утрам (когда и так с похмелья – словно в аду варишься) всякие Жития Святых. И проникновенно так читал. С чувством. С внушением. Одна после такого вот чтения и впрямь в монастырь подалась (по пути, говорят, оклемалась, но в их городишко всё равно не вернулась), а другие просто сбежали, куда глаза глядят. Причем вообще из Бикон Хиллс.
Да и музыка в их салуне… Джеб сам садился за пианино и принимался нудить всякое-разное, что у нормального человека ничего, окромя головной боли, вызвать не могло. То какой-то Бах, то еще какой-то… Бабах, видимо. Разве ж это музыка? Разве ж она для души? И не пожалел же денег еще и скрипку купить! Лучше б служанку какую расторопную нанял, чтоб было кому виски плеснуть честному человеку, пока этот… музыкант, с позволения сказать, за пианино штаны протирает. Эх… Нет, лучше б ему всё-таки в проповедники.
А вот Стайлзу нравилась их салунная музыка. И Бах, и Скарлатти, и… И вообще.
А еще нравилось, как поет сам Джеб. Старым скрипучим голосом. Когда думает, что никто не слышит. Поет в своем полутемном салуне. Никогда при этом не играет. Ни на скрипке, ни на пианино. Только поет. Грустно. С безнадегою в голосе. В голосе, которого уже и нету. Когда-то у Джеба был шикарный голос. Это чувствуется… ну, по «выправке», что ли! Если можно, конечно, применить понятие «выправки» к голосу. Просто мама Стайлза пыталась учить его в детстве, вдолбить ему гаммы и си-бемоли. А потом махнула рукой: нет таланта.
У Джеба он был.
Да вот вышел весь. Искурился. Испился. Просто состарился.
И теперь Джеб поет старым скрипучим голосом. Только в полутьме, и только когда думает, что никто не слышит. Бог весть, что он представляет себе в эти минуты, какой позолотой затыкает мысленно крысиные дыры своего салуна. Сколь шикарная публика таится в дрожащих тенях убогой салунной залы. Какими овациями взрывается ночная тишина…
Стайлз не может этого даже представить. Слова «Ла-Скала» и «Лондонская Королевская опера» мало что говорят ему. Он даже не уверен, что на тех афишках, что так бережно хранит старик Джеб под своим барным прилавком (и которые младший Стилински хотел было стащить когда-то на спор с Джексоном, считая, что на них скабрезные картинки), что на этих бумажках действительно стоит имя Джеба. Точней, на них стоит «Jabatto Vareno», и что-то про тенор, но Стайлз ведь сын шерифа, ищейская чуйка у него в крови. В отличие от всяких си-бемолей.
А даже если всё не так… Стайлзу всё равно нравится вечерами, возвращаясь с дежурства у Дитона, делать крюк и, проходя мимо салуна, прислушиваться… вслушиваться… слушать.
А больше всего ему нравится песня про прерии. Что они, мол, дышат свободой. И дарят свободу. Надо только ее вдохнуть – задержать дыхание – и отпустить всё дурное, что было в жизни. Вдохнуть. Задержать. Отпустить.
Вдохнуть пыль с побитой солнцем травы. Перебить ею запах пожара.
Задержать внутри жуткий вой. Удержать слезы. Ярость. И злость. Не выказать ее даже вздохом.
Отпустить руку старика Арджента при прощании, не позволив себе даже сжать ее посильней. Повторяя рефреном песни старика Джеба. Опустить глаза. Улыбнуться. Всё-таки красивые мелодии Джеб выбирает. Вскочить в седло. Оставить ранчо позади. И позволить себе минутную слабость… За воспоминаниями о песнях старика скрыть, затаить, заглушить…
Его мать мертва. И сестра тоже. Они… сгорели.
А жаль всё-таки, что голос у Джеба уже не тот.
Конь из гостиной исчез. Если вспомнить его цену, то Стайлзу, видимо, стоило бы расстроиться. Как ни крути, а на сто долларов золотом можно было бы позволить себе до черта всякого разного. Наверно, можно было бы даже не любезничать больше с теткой в надежде, что та всё же окажет вспомоществование племяннику с учебой в медицинском колледже.
А вот мать и сестру Дерека сто долларов не вернут. И даже не заменят. Так что, наверно, черт с ними.
А если учесть, что вместе с конем исчезли и кучки навоза – то можно, пожалуй, даже порадоваться. И улыбнуться мисс Эрике почти искренне.
– Доброго вечера, мисс Эрика.
– Поздновато для гостей, я знаю.
– В нашем доме вам всегда рады, мисс Эрика.
Невысказанное «не только мне, как я погляжу» повисло в воздухе, замерев на кончиках опущенных ресниц.
Потом они пили чай. И мисс Эрика что-то лопотала о непревзойденной пользе конского навоза для ранней рассады.
– А сам конь где? – поинтересовался все-таки Стайлз.
– Пока в вашем сарае. Как стемнеет – перекрашу его да сведу к салуну, в конюшню стрика Джеба. У него, бывает, заезжие ковбои лошадей оставляют. Зато местные нос воротят, так что, глядишь, никто там к нему присматриваться не станет.
Стайлз кивнул бездумно, особо не вслушиваясь. У него в голове совсем другие мысли бродили. И ему даже не интересно, где это тихоня мисс Эрика научилась красить ворованных лошадей. А вот ей интересно. Ей очень интересно…
– Ну, этот тупица Айзек рассказал, что случилось?
Стайлз всё также апатично пожал плечами.
– Я не спрашивал.
– К… ка… Как? Тебя зачем туда посылали?
– Чтобы помочь, я так полагаю.
– И ты даже не спросил, что там сталось? – словно не слыша, возмутилась юная Рейес.
– Нет, – равнодушно качнул головой Стилински, по-прежнему не подымая глаз от чашки. Но потом вдруг зачем-то пояснил: – Мне ведь со стариком Арджентом еще как-то прощаться надо было. А актер из меня… Хуже, чем помощник доктора.
– Но…
Мисс Эрика растерялась, не находясь сразу с ответом. И это первый такой случай на памяти Стайлза. Ну, за последний год. Со времен «Бизона» Скреджа.
– А как же? – мисс Эрика продолжала растерянно хлопать глазами. – А зачем ты туда тогда вообще поперся? На кой черт тебя Айзек туда так настойчиво звал? Записку мне прислал! Туману напустил! Наобещался! Ну, погоди у меня! Оба вы погодите! Я вам… И ноги моей на том ранчо больше не будет…
– Будет, – вдруг оборвал ее Стайлз.
И Эрика, оторопев, даже опрокинула чашку: никогда еще сын шерифа не говорил в ее присутствии таким тоном. Как мужчина. Как настоящий мужчина. Рядом с которым даже «Бизоны» Скреджи не страшны. Которые принимают решения. Те решения, о которых не спорят, а только выполняют. Потому что их принял мужчина. И когда только неказистый худющий Стайлз Стилински успел дорасти до мужчины?
– Будет, – повторяет он. – Завтра же и поедем. Лучше бы прям сейчас. Но два раза за день – это уж перебор. Старик догадается. А он и так настороже. Так что поедем завтра.
– И я? – робко уточняет женщина-Эрика у этого нового, незнакомого ей мужчины-Стайлза.
– Непременно. Вот вы, мисс Эрика, непременно. Вот благодаря-то вам у нас всё и получится, вот увидите.
Они въезжают во двор, словно цирковая кибитка на главную городскую площадь: громко, ярко и почему-то сразу вызывая смех.
Это трудно объяснить – отчего при виде цирковой кибитки у тебя вдруг без всякой явной причины рот расплывается в улыбке, словно у дитятки неразумного. Может, это тоска по детству? А, может, тоска по счастью… В детстве и счастье ведь какое-то другое… более искреннее и настоящее. И ни одна взрослая выпивка или взрослый доллар не радуют так, как детский цент, небрежно брошенный старшим братом или торжественно врученный серьезным отцом на оплату представления. «Единственного представления, сэр! Единственного и неповторимого! Такого вы больше не увидите нигде!»
Такого представления, какое, по ходу дела, собиралась устроить им нынче мисс Эрика, ковбои ранчо «Серебряная пуля» тоже никогда в жизни не видали.
Несмотря на свое серьезное выражение лица (а, может, как раз благодаря ему) девица Рейес выглядела сегодня, как на строгий ковбойский взгляд, чересчур уж потешно. И накрашена-то ярко, и в цветастых рюшечках вся, и шляпа-то на ней (не иначе, как бабушкино наследство мать ей наконец отдала) – ну точь-в-точь размалеванный клоун. Только дрессированной собачки не хватает. Вот разве что юный Стилински… Хотя нет, этот – тоже клоун. Даром, что без грима, рюш и шляпки. Он и без всяких помад и тушей полыхает пунцовым лицом и щурится глазками своими волоокими так, словно его размалевали, будто блудливую девицу, прости Господи, а растили его собаки, не иначе.
Бедный парнишка Лейхи, завидев всё это дело, тоже весь пошел красными пятнами. Не разобрать сразу, усмехаются ковбои, от стыда ли или от злости.
По большому счету, оно и стыдится-то тут вроде как нечего. Покудова. Ну девица, ну в рюшах, ну шляпка… И даже что из самого города вдвоем с посторонним парнем на ранчо катила (и как только эта полуразваленная двуколка довезла-то их? Прибить бы хозяина за такое содержание повозки) – так это тоже еще не беда. Они ж не городские кумушки, чтоб по такому поводу в истерику впадать. Раз приехала – значит, надо. А вот тут-то смешное и начинается. Вот какого черта ей приспичило заявиться на ранчо, когда ковбои еще и поужинать не успели? Что она тут забыла? Ни разу ведь будущего муженька не навещала. А тут явилась. Еще и разоделась. И рожу на лицо нацепила – сразу видно: скандалить будет. А вот это точно – и стыдно, и от злости кулаки сразу чешутся. Хотя бить бабу… Последнее это дело, ребята. Хуже – только лошадь пороть без причины.
А двуколка меж тем не только заехала во двор, но и успела развернуться к зрителям боком. И рюши со шляпками сразу отошли на второй план. Потому как сзади пошарпанной повозки примостился такой же пошарпанный, но еще довольно крепкий и вместительный сундук.
С вещами, значит. Ага. Еще забавней. А ты на ужин хотел идти, Джо, когда здесь такое представление дают!
– Ну, – мисс Эрика даже здороваться с женихом не стала, сразу взяла командный тон.
Отреагировал на него, впрочем, не столько Айзек (зябко передернувший плечами), сколько шерифский малец: соскочил на землю, стянул туда же сундук и волоком, из последних силенок, сразу видно, потащил его в сторону Лейхи.
– Вот, – кряхтя, заявил. – Довез.
– Это что? – мрачно поинтересовался тот.
– Приданое. Или ты на большее рассчитывал? – мисс Эрика спрыгнула на землю сама, без всякой помощи, несмотря на все свои румяна, рюши и ленты на шляпе. – Неси в дом.
– В какой дом? – процедил сквозь зубы Айзек, а руки его сами собою сжались в кулаки. – В какой такой дом ты собралась тащить его, блаженная? В господский, что ли? Так у девиц Арджент свободного места в гардеробных нету. Или ты к старику в спальню намылилась?
– Неси его в дом, – уже громче и даже слегка срываясь на визг, потребовала мисс Эрика. – Сейчас же неси его в дом! Я не буду даже говорить с тобою, пока ты его не отнесешь! Я знать тебя не желаю, пока мои вещи не окажутся по ту сторону порога!
– Эээ… – растеряно протянул Стайлз. – А куда, собственно?
– К черту! Ты отнесешь его только к черту! И ее прихвати туда же!
– Ты мне обещал! Ты клялся мне, Айзек Лейхи! Ты мне кольцо купил!
– Я сказал: «После того, как построю собственный дом»! И ты, между прочим, согласилась! Ну и где? Где, я тебя спрашиваю, ты здесь видишь наш «собственный дом»?
– Значит, я буду жить с тобой в бараке! Я буду спать на коврике! Неси сундук в барак, Стайлз! Эй, кто-нибудь… Вот! Дэнни! Ну, помоги ему, ну! Несите его в барак!
– Какой барак? Да ты вконец рехнулась! Ну какой барак, Эрика?! Нас там двадцать человек! Нет, хуже – нас там двадцать мужиков!
– Я буду двадцать первым!
Стайлз, до этого упорно тащивший сундук в сторону ковбойского общежития, споткнулся на ровном месте и решил уточнить, на свою голову:
– Двадцать первым мужиком?
На секунду во дворе повисла тишина, не прерываемая даже смешками ковбоев, а затем на Стайлза накинулись уже оба:
– Не твое дело…
– Ты какого ее привез…
– Тоже мне – мужик выискался…
– Заведи себе собственную бабу…
– Если надо – то и мужиком…
– Вечно без тебя не освятится, Стилински…
– Что вы, мужчины, понимаете…
– Какого ты ее вечно слушаешь…
– Почему меня никто никогда не слушает…
– Ты это специально, чтоб нас рассорить…
– Ты же мне друг, Стайлз, ты должен быть на моей стороне…
Стайлз испуганно втянул голову в плечи еще на первых секундах, а затем и вовсе малодушно (зато весьма дальновидно) спрятался за Дэнни.
– Эээ… Отнесу-ка я сундук. Ты ж мне поможешь, приятель?
– Я ж всё пропущу, – усмехнулся Дэнни Махилани. Усмехнулся, впрочем, беззлобно. А когда Эрика вдруг сорвала с себя шляпку и замахнулась ею на Стайлза, то Дэнни даже прикрыл того рукой. А затем, всё так же посмеиваясь, подхватил сундук с левой стороны: – Ну ладно, пойдем. Только быстро.
Назад Махилани вернулся один, Стилински явно не рискнул больше соваться ни под женскую горячую руку, ни под мужской крепкий кулак.
Впрочем, до драки во дворе так и не дошло, хотя молодые ковбои и улюлюкали Айзеку, что бабу стоит «проучить». А вот бывалые мужички постарше лишь хитро усмехались в усы: с бабой вязаться – себе дороже, любой умный мужик это знает.
К вящему неудовольствию и старых, и молодых представление оборвалось резко и как-то без красивой финальной ноты: вернувшийся с пастбища Финсток, не разбирая кто прав, кто виноват, привычно выдал затрещину Айзеку (это со скотом старина Финсток ласковый, а с ковбойским молодняком у него разговор короткий), гаркнул на мисс Эрику (с «мисс» и «всем моим почтением», но так, что заткнулись даже собаки на заднем дворе) и велел всем «живо расходиться по своим делам».
– И вы б тоже, того… Ехали б себе домой, мисс Эрика. Ясное ж дело, что в бараке вам ну никак не место. И свой дом… Даже если старик Арджент расщедрится после перегона скота, то раньше зимы о строительстве дома всё равно не стоит и мечтать. Ну, не может Айзек раньше, мисс Эрика.
Рейес вдруг шмыгнула носом.
– А я? Я же состарюсь, пока он его построит! Буду как старуха Бэтси…
– А что старуха Бэтси? – пожал плечами Финсток. – Как по мне, славная она бабенка. Я вот заезжал к ней на днях… Кхм. Ну, ладно, не о том я сейчас. Домой бы вам надо, мисс Эрика. Где там этот… Билли-Стилли… Ну, возничий-то ваш. Давайте! Чтоб, стало быть, и вам до темноты успеть, и нам тут поужинать спокойно. Давайте-давайте!
Стайлз вынырнул из-за плеча управляющего, как чертик из табакерки.
– А как же сундук? Мне что, его и назад тащить? Может, уже Айзека очередь?
– Вот ты ж и заморыш, прости Господи! И как шерифу не стыдно! Хоть бы дрова тебя колоть заставлял! А то ж ты ничего тяжелее книги, видать, и в руки-то не берешь. Да моя прабабка уже давно перетащила бы этот сундук на своем горбу аж на дальнее пастбище. Что, не веришь? Да ты просто не видал, как она таскала на своем горбу моего пьяного прадеда! А один раз – и прадеда, и деда! Да она б сейчас снесла бы куда скажешь и этот сундук, и тебя в придачу, если б, конечно, не преставилась раньше срока из-за выпивки: прадед мой полез спасать упавшую в речку бутылку виски, а прабабка – вытаскивать прадеда. А речка-то горная, а дело было зимой. Померла старушка. – Финсток досадливо скривился. И тут же упер руки в боки: – Ну, и Царство ей Небесное! Эй, Дэнни, Чарли! Притащите сюда этот чертов сундук! И пошевеливайтесь, черти! Сколько еще из-за вас я буду торчать тут голодным?
Несмотря на насмешки в адрес Стайлза, сами ковбои тоже не очень-то складно справились с переноской поклажи. Во всяком случае, под конец пыхтели они ничуть не меньше Стилински. Хотя Чарли и нашел в себе силы усмехнуться Айзеку:
– Ты всё-таки женись на ней, друг! Приданое-то у нее, судя по весу, добротное! Знатное такое приданое.
И ковбои снова зашлись горланистым смехом. Под этот смех взъерошенная, демонстративно надувшаяся Эрика и взмокший, всклокоченный Стайлз и покинули наконец-то ранчо. А ковбои еще долго смеялись им вслед.
Но ни Эрике, ни Стайлзу не смешно.
И когда, отъехав от ранчо подальше, они торопятся побыстрей раскрыть сундук – то выбравшаяся оттуда Кора, младшая Дерекова сестренка, тоже не улыбается.
Автор: lisunya
Бета: GinGin Lolli
Пейринг: Дерек/Стайлз (основной)
Рейтинг: NC-17 (ну, я надеюсь
)Жанр: слэш, AU, агнст, hurt/comfort
Статус: в процессе
Размер: не знаю пока (см. предыдущий пункт)
Предупреждения: АУ, упоминание смерти второстепенных персонажей
Саммари: на Диком Западе конокрадов очень не любят. Но, похоже, сын шерифа любит в одного из них…
Стайлз не часто бывал в местном салуне. Впрочем, жители Бикон Хиллс это заведение тоже не жаловали. Все, кому надо, уже давно доподлинно знали, что:
если надо напиться – лучше самогона мистера Харриса пойла еще не изобретено;
нужна сговорчивая бабенка – выжди, покудова старина Блэк не умотает на пастбище, и зайди проведать его жену (причем, с собой лучше прихватить тот самый самогон: старуха Бэтси и сговорчивей будет, и на лицо послаще станет);
надо поговорить по душам – угости самогоном не старуху Бэтси, а старика Лэйхи;
хочешь поплясать – скажи Эннису, что нос ему вправили криво, а после только и знай, что уворачивайся от пуль.
А салун? Да салун в их городишке дрянь дрянью, это вам любой скажет. Даже самый распоследний патриот и дурак. Даже сам хозяин салуна, бедолага Джеб. Ну что поделать, если у Джеба руки не из того места растут и котелок дырявый? Бесталанный он мужик, этот Джеб. А что салун еще не вконец прогорел, так только оттого, что люди в Бикон Хиллс больно жалостливые. Ну и еще, бывает, ковбои неместные захаживают. На то они и неместные. А все местные ковбои считали, что лучше б Джеб пошел в проповедники.
Да, в проповедниках ему бы было самое место. А так только землю зазря занимает. А всё отчего? Оттого, что салун должен быть для души! Там весело должно быть! Выпивка, девочки, тапёр толковый… Эх!
Пытались попервах наняться к Джебу девочки. Так этот старый дурак вздумал читать им по утрам (когда и так с похмелья – словно в аду варишься) всякие Жития Святых. И проникновенно так читал. С чувством. С внушением. Одна после такого вот чтения и впрямь в монастырь подалась (по пути, говорят, оклемалась, но в их городишко всё равно не вернулась), а другие просто сбежали, куда глаза глядят. Причем вообще из Бикон Хиллс.
Да и музыка в их салуне… Джеб сам садился за пианино и принимался нудить всякое-разное, что у нормального человека ничего, окромя головной боли, вызвать не могло. То какой-то Бах, то еще какой-то… Бабах, видимо. Разве ж это музыка? Разве ж она для души? И не пожалел же денег еще и скрипку купить! Лучше б служанку какую расторопную нанял, чтоб было кому виски плеснуть честному человеку, пока этот… музыкант, с позволения сказать, за пианино штаны протирает. Эх… Нет, лучше б ему всё-таки в проповедники.
А вот Стайлзу нравилась их салунная музыка. И Бах, и Скарлатти, и… И вообще.
А еще нравилось, как поет сам Джеб. Старым скрипучим голосом. Когда думает, что никто не слышит. Поет в своем полутемном салуне. Никогда при этом не играет. Ни на скрипке, ни на пианино. Только поет. Грустно. С безнадегою в голосе. В голосе, которого уже и нету. Когда-то у Джеба был шикарный голос. Это чувствуется… ну, по «выправке», что ли! Если можно, конечно, применить понятие «выправки» к голосу. Просто мама Стайлза пыталась учить его в детстве, вдолбить ему гаммы и си-бемоли. А потом махнула рукой: нет таланта.
У Джеба он был.
Да вот вышел весь. Искурился. Испился. Просто состарился.
И теперь Джеб поет старым скрипучим голосом. Только в полутьме, и только когда думает, что никто не слышит. Бог весть, что он представляет себе в эти минуты, какой позолотой затыкает мысленно крысиные дыры своего салуна. Сколь шикарная публика таится в дрожащих тенях убогой салунной залы. Какими овациями взрывается ночная тишина…
Стайлз не может этого даже представить. Слова «Ла-Скала» и «Лондонская Королевская опера» мало что говорят ему. Он даже не уверен, что на тех афишках, что так бережно хранит старик Джеб под своим барным прилавком (и которые младший Стилински хотел было стащить когда-то на спор с Джексоном, считая, что на них скабрезные картинки), что на этих бумажках действительно стоит имя Джеба. Точней, на них стоит «Jabatto Vareno», и что-то про тенор, но Стайлз ведь сын шерифа, ищейская чуйка у него в крови. В отличие от всяких си-бемолей.
А даже если всё не так… Стайлзу всё равно нравится вечерами, возвращаясь с дежурства у Дитона, делать крюк и, проходя мимо салуна, прислушиваться… вслушиваться… слушать.
А больше всего ему нравится песня про прерии. Что они, мол, дышат свободой. И дарят свободу. Надо только ее вдохнуть – задержать дыхание – и отпустить всё дурное, что было в жизни. Вдохнуть. Задержать. Отпустить.
Вдохнуть пыль с побитой солнцем травы. Перебить ею запах пожара.
Задержать внутри жуткий вой. Удержать слезы. Ярость. И злость. Не выказать ее даже вздохом.
Отпустить руку старика Арджента при прощании, не позволив себе даже сжать ее посильней. Повторяя рефреном песни старика Джеба. Опустить глаза. Улыбнуться. Всё-таки красивые мелодии Джеб выбирает. Вскочить в седло. Оставить ранчо позади. И позволить себе минутную слабость… За воспоминаниями о песнях старика скрыть, затаить, заглушить…
Его мать мертва. И сестра тоже. Они… сгорели.
А жаль всё-таки, что голос у Джеба уже не тот.
Конь из гостиной исчез. Если вспомнить его цену, то Стайлзу, видимо, стоило бы расстроиться. Как ни крути, а на сто долларов золотом можно было бы позволить себе до черта всякого разного. Наверно, можно было бы даже не любезничать больше с теткой в надежде, что та всё же окажет вспомоществование племяннику с учебой в медицинском колледже.
А вот мать и сестру Дерека сто долларов не вернут. И даже не заменят. Так что, наверно, черт с ними.
А если учесть, что вместе с конем исчезли и кучки навоза – то можно, пожалуй, даже порадоваться. И улыбнуться мисс Эрике почти искренне.
– Доброго вечера, мисс Эрика.
– Поздновато для гостей, я знаю.
– В нашем доме вам всегда рады, мисс Эрика.
Невысказанное «не только мне, как я погляжу» повисло в воздухе, замерев на кончиках опущенных ресниц.
Потом они пили чай. И мисс Эрика что-то лопотала о непревзойденной пользе конского навоза для ранней рассады.
– А сам конь где? – поинтересовался все-таки Стайлз.
– Пока в вашем сарае. Как стемнеет – перекрашу его да сведу к салуну, в конюшню стрика Джеба. У него, бывает, заезжие ковбои лошадей оставляют. Зато местные нос воротят, так что, глядишь, никто там к нему присматриваться не станет.
Стайлз кивнул бездумно, особо не вслушиваясь. У него в голове совсем другие мысли бродили. И ему даже не интересно, где это тихоня мисс Эрика научилась красить ворованных лошадей. А вот ей интересно. Ей очень интересно…
– Ну, этот тупица Айзек рассказал, что случилось?
Стайлз всё также апатично пожал плечами.
– Я не спрашивал.
– К… ка… Как? Тебя зачем туда посылали?
– Чтобы помочь, я так полагаю.
– И ты даже не спросил, что там сталось? – словно не слыша, возмутилась юная Рейес.
– Нет, – равнодушно качнул головой Стилински, по-прежнему не подымая глаз от чашки. Но потом вдруг зачем-то пояснил: – Мне ведь со стариком Арджентом еще как-то прощаться надо было. А актер из меня… Хуже, чем помощник доктора.
– Но…
Мисс Эрика растерялась, не находясь сразу с ответом. И это первый такой случай на памяти Стайлза. Ну, за последний год. Со времен «Бизона» Скреджа.
– А как же? – мисс Эрика продолжала растерянно хлопать глазами. – А зачем ты туда тогда вообще поперся? На кой черт тебя Айзек туда так настойчиво звал? Записку мне прислал! Туману напустил! Наобещался! Ну, погоди у меня! Оба вы погодите! Я вам… И ноги моей на том ранчо больше не будет…
– Будет, – вдруг оборвал ее Стайлз.
И Эрика, оторопев, даже опрокинула чашку: никогда еще сын шерифа не говорил в ее присутствии таким тоном. Как мужчина. Как настоящий мужчина. Рядом с которым даже «Бизоны» Скреджи не страшны. Которые принимают решения. Те решения, о которых не спорят, а только выполняют. Потому что их принял мужчина. И когда только неказистый худющий Стайлз Стилински успел дорасти до мужчины?
– Будет, – повторяет он. – Завтра же и поедем. Лучше бы прям сейчас. Но два раза за день – это уж перебор. Старик догадается. А он и так настороже. Так что поедем завтра.
– И я? – робко уточняет женщина-Эрика у этого нового, незнакомого ей мужчины-Стайлза.
– Непременно. Вот вы, мисс Эрика, непременно. Вот благодаря-то вам у нас всё и получится, вот увидите.
Они въезжают во двор, словно цирковая кибитка на главную городскую площадь: громко, ярко и почему-то сразу вызывая смех.
Это трудно объяснить – отчего при виде цирковой кибитки у тебя вдруг без всякой явной причины рот расплывается в улыбке, словно у дитятки неразумного. Может, это тоска по детству? А, может, тоска по счастью… В детстве и счастье ведь какое-то другое… более искреннее и настоящее. И ни одна взрослая выпивка или взрослый доллар не радуют так, как детский цент, небрежно брошенный старшим братом или торжественно врученный серьезным отцом на оплату представления. «Единственного представления, сэр! Единственного и неповторимого! Такого вы больше не увидите нигде!»
Такого представления, какое, по ходу дела, собиралась устроить им нынче мисс Эрика, ковбои ранчо «Серебряная пуля» тоже никогда в жизни не видали.
Несмотря на свое серьезное выражение лица (а, может, как раз благодаря ему) девица Рейес выглядела сегодня, как на строгий ковбойский взгляд, чересчур уж потешно. И накрашена-то ярко, и в цветастых рюшечках вся, и шляпа-то на ней (не иначе, как бабушкино наследство мать ей наконец отдала) – ну точь-в-точь размалеванный клоун. Только дрессированной собачки не хватает. Вот разве что юный Стилински… Хотя нет, этот – тоже клоун. Даром, что без грима, рюш и шляпки. Он и без всяких помад и тушей полыхает пунцовым лицом и щурится глазками своими волоокими так, словно его размалевали, будто блудливую девицу, прости Господи, а растили его собаки, не иначе.
Бедный парнишка Лейхи, завидев всё это дело, тоже весь пошел красными пятнами. Не разобрать сразу, усмехаются ковбои, от стыда ли или от злости.
По большому счету, оно и стыдится-то тут вроде как нечего. Покудова. Ну девица, ну в рюшах, ну шляпка… И даже что из самого города вдвоем с посторонним парнем на ранчо катила (и как только эта полуразваленная двуколка довезла-то их? Прибить бы хозяина за такое содержание повозки) – так это тоже еще не беда. Они ж не городские кумушки, чтоб по такому поводу в истерику впадать. Раз приехала – значит, надо. А вот тут-то смешное и начинается. Вот какого черта ей приспичило заявиться на ранчо, когда ковбои еще и поужинать не успели? Что она тут забыла? Ни разу ведь будущего муженька не навещала. А тут явилась. Еще и разоделась. И рожу на лицо нацепила – сразу видно: скандалить будет. А вот это точно – и стыдно, и от злости кулаки сразу чешутся. Хотя бить бабу… Последнее это дело, ребята. Хуже – только лошадь пороть без причины.
А двуколка меж тем не только заехала во двор, но и успела развернуться к зрителям боком. И рюши со шляпками сразу отошли на второй план. Потому как сзади пошарпанной повозки примостился такой же пошарпанный, но еще довольно крепкий и вместительный сундук.
С вещами, значит. Ага. Еще забавней. А ты на ужин хотел идти, Джо, когда здесь такое представление дают!
– Ну, – мисс Эрика даже здороваться с женихом не стала, сразу взяла командный тон.
Отреагировал на него, впрочем, не столько Айзек (зябко передернувший плечами), сколько шерифский малец: соскочил на землю, стянул туда же сундук и волоком, из последних силенок, сразу видно, потащил его в сторону Лейхи.
– Вот, – кряхтя, заявил. – Довез.
– Это что? – мрачно поинтересовался тот.
– Приданое. Или ты на большее рассчитывал? – мисс Эрика спрыгнула на землю сама, без всякой помощи, несмотря на все свои румяна, рюши и ленты на шляпе. – Неси в дом.
– В какой дом? – процедил сквозь зубы Айзек, а руки его сами собою сжались в кулаки. – В какой такой дом ты собралась тащить его, блаженная? В господский, что ли? Так у девиц Арджент свободного места в гардеробных нету. Или ты к старику в спальню намылилась?
– Неси его в дом, – уже громче и даже слегка срываясь на визг, потребовала мисс Эрика. – Сейчас же неси его в дом! Я не буду даже говорить с тобою, пока ты его не отнесешь! Я знать тебя не желаю, пока мои вещи не окажутся по ту сторону порога!
– Эээ… – растеряно протянул Стайлз. – А куда, собственно?
– К черту! Ты отнесешь его только к черту! И ее прихвати туда же!
– Ты мне обещал! Ты клялся мне, Айзек Лейхи! Ты мне кольцо купил!
– Я сказал: «После того, как построю собственный дом»! И ты, между прочим, согласилась! Ну и где? Где, я тебя спрашиваю, ты здесь видишь наш «собственный дом»?
– Значит, я буду жить с тобой в бараке! Я буду спать на коврике! Неси сундук в барак, Стайлз! Эй, кто-нибудь… Вот! Дэнни! Ну, помоги ему, ну! Несите его в барак!
– Какой барак? Да ты вконец рехнулась! Ну какой барак, Эрика?! Нас там двадцать человек! Нет, хуже – нас там двадцать мужиков!
– Я буду двадцать первым!
Стайлз, до этого упорно тащивший сундук в сторону ковбойского общежития, споткнулся на ровном месте и решил уточнить, на свою голову:
– Двадцать первым мужиком?
На секунду во дворе повисла тишина, не прерываемая даже смешками ковбоев, а затем на Стайлза накинулись уже оба:
– Не твое дело…
– Ты какого ее привез…
– Тоже мне – мужик выискался…
– Заведи себе собственную бабу…
– Если надо – то и мужиком…
– Вечно без тебя не освятится, Стилински…
– Что вы, мужчины, понимаете…
– Какого ты ее вечно слушаешь…
– Почему меня никто никогда не слушает…
– Ты это специально, чтоб нас рассорить…
– Ты же мне друг, Стайлз, ты должен быть на моей стороне…
Стайлз испуганно втянул голову в плечи еще на первых секундах, а затем и вовсе малодушно (зато весьма дальновидно) спрятался за Дэнни.
– Эээ… Отнесу-ка я сундук. Ты ж мне поможешь, приятель?
– Я ж всё пропущу, – усмехнулся Дэнни Махилани. Усмехнулся, впрочем, беззлобно. А когда Эрика вдруг сорвала с себя шляпку и замахнулась ею на Стайлза, то Дэнни даже прикрыл того рукой. А затем, всё так же посмеиваясь, подхватил сундук с левой стороны: – Ну ладно, пойдем. Только быстро.
Назад Махилани вернулся один, Стилински явно не рискнул больше соваться ни под женскую горячую руку, ни под мужской крепкий кулак.
Впрочем, до драки во дворе так и не дошло, хотя молодые ковбои и улюлюкали Айзеку, что бабу стоит «проучить». А вот бывалые мужички постарше лишь хитро усмехались в усы: с бабой вязаться – себе дороже, любой умный мужик это знает.
К вящему неудовольствию и старых, и молодых представление оборвалось резко и как-то без красивой финальной ноты: вернувшийся с пастбища Финсток, не разбирая кто прав, кто виноват, привычно выдал затрещину Айзеку (это со скотом старина Финсток ласковый, а с ковбойским молодняком у него разговор короткий), гаркнул на мисс Эрику (с «мисс» и «всем моим почтением», но так, что заткнулись даже собаки на заднем дворе) и велел всем «живо расходиться по своим делам».
– И вы б тоже, того… Ехали б себе домой, мисс Эрика. Ясное ж дело, что в бараке вам ну никак не место. И свой дом… Даже если старик Арджент расщедрится после перегона скота, то раньше зимы о строительстве дома всё равно не стоит и мечтать. Ну, не может Айзек раньше, мисс Эрика.
Рейес вдруг шмыгнула носом.
– А я? Я же состарюсь, пока он его построит! Буду как старуха Бэтси…
– А что старуха Бэтси? – пожал плечами Финсток. – Как по мне, славная она бабенка. Я вот заезжал к ней на днях… Кхм. Ну, ладно, не о том я сейчас. Домой бы вам надо, мисс Эрика. Где там этот… Билли-Стилли… Ну, возничий-то ваш. Давайте! Чтоб, стало быть, и вам до темноты успеть, и нам тут поужинать спокойно. Давайте-давайте!
Стайлз вынырнул из-за плеча управляющего, как чертик из табакерки.
– А как же сундук? Мне что, его и назад тащить? Может, уже Айзека очередь?
– Вот ты ж и заморыш, прости Господи! И как шерифу не стыдно! Хоть бы дрова тебя колоть заставлял! А то ж ты ничего тяжелее книги, видать, и в руки-то не берешь. Да моя прабабка уже давно перетащила бы этот сундук на своем горбу аж на дальнее пастбище. Что, не веришь? Да ты просто не видал, как она таскала на своем горбу моего пьяного прадеда! А один раз – и прадеда, и деда! Да она б сейчас снесла бы куда скажешь и этот сундук, и тебя в придачу, если б, конечно, не преставилась раньше срока из-за выпивки: прадед мой полез спасать упавшую в речку бутылку виски, а прабабка – вытаскивать прадеда. А речка-то горная, а дело было зимой. Померла старушка. – Финсток досадливо скривился. И тут же упер руки в боки: – Ну, и Царство ей Небесное! Эй, Дэнни, Чарли! Притащите сюда этот чертов сундук! И пошевеливайтесь, черти! Сколько еще из-за вас я буду торчать тут голодным?
Несмотря на насмешки в адрес Стайлза, сами ковбои тоже не очень-то складно справились с переноской поклажи. Во всяком случае, под конец пыхтели они ничуть не меньше Стилински. Хотя Чарли и нашел в себе силы усмехнуться Айзеку:
– Ты всё-таки женись на ней, друг! Приданое-то у нее, судя по весу, добротное! Знатное такое приданое.
И ковбои снова зашлись горланистым смехом. Под этот смех взъерошенная, демонстративно надувшаяся Эрика и взмокший, всклокоченный Стайлз и покинули наконец-то ранчо. А ковбои еще долго смеялись им вслед.
Но ни Эрике, ни Стайлзу не смешно.
И когда, отъехав от ранчо подальше, они торопятся побыстрей раскрыть сундук – то выбравшаяся оттуда Кора, младшая Дерекова сестренка, тоже не улыбается.
Вопрос: Спасибо!
| 1. Окей, заслужила! | 51 | (100%) | |
| Всего: | 51 | ||
@темы: АРТ, Teen Wolf, фанфикшен, «Взять живым или мертвым»
-
-
28.04.2014 в 00:12Я буду петь вам серенады!
-
-
28.04.2014 в 00:34Спасибо, что верите в меня
-
-
30.04.2014 в 10:51Отличная глава. Язык сочный. Персонажи колоритные Джеф. Финсток - моя любовь!
– Я буду двадцать первым! Стайлз, до этого упорно тащивший сундук в сторону ковбойского общежития, споткнулся на ровном месте и решил уточнить, на свою голову: – Двадцать первым мужиком?
так что будем надеяться (и я в первую очередь
обязательно!
-
-
30.04.2014 в 13:03Спасибо за отзыв!
-
-
01.05.2014 в 20:47-
-
01.05.2014 в 21:20Спасибо вам за отзыв, а от моей Музы - за добрые пожелания!
-
-
02.05.2014 в 08:31Я стараюсь написать в духе ковбойской истории, но не совсем уверена, что выходит.
выходит замечательно, очень правдоподобно.
Читаешь и чувствуешь себя путешественником, случайно заехавшим в городишко и спросившим у местного, где здесь можно попить-перекусить. А он тебе и выложил всю правду и про салун, и про обитателей.
С вещами, значит. Ага. Еще забавней. А ты на ужин хотел идти, Джо, когда здесь такое представление дают!
ну чудесно же
-
-
02.05.2014 в 13:12